Холодный ветер нежно касается моего лица и в горле снова образуется комок.

Меня накрывает поток вины за то, что я ни разу не посещал ее могилу в течение стольких

лет. Я становлюсь на колени, чтобы положить цветы на ее могилу и в первый раз за все

время, что я себя помню, я чувствую, как слеза катится по моей щеке. Я вытираю ее.

— Как думаешь, как она? Спокойна?

Отец смотрит на меня.

— Сын, ты и есть ее спокойствие. Ты принес ей столько мира и радости с самой

первой минуты, как только она взяла тебя на руки, поэтому она назвала тебя Пакс. Твоя

мать любила тебя больше всего на свете. Она с удовольствием отдала бы свою жизнь,

чтобы сохранить тебя в безопасности. Все, что тебе нужно сделать — просто жить

хорошей жизнью ради нее. Она так надеялась на тебя. Перед смертью все, чего она хотела

для тебя — чтобы ты был счастлив.

Теперь слезы текут потоком, и отец обнимает меня. И просто так, два взрослых

мужчины стоят, обнявшись, перед одиноким надгробием.

Через несколько минут он отстраняется, и я вижу, что он тоже плачет.

— Я тоже тебя люблю, Пакс. Надеюсь, ты знаешь это.

Я киваю, слишком подавленный, чтобы говорить. Я чувствую, как будто кто-то

взял мои кишки в руки и засунул их обратно через горло в неправильное место. Все болит.

Но в первый раз, это нормальная боль. Боль чувствуется хорошо, как будто я должен ее