Через несколько минут он приволок ее в мастерскую, опустил на пол, потянулся, выгибая затекшую спину. Поясница ужасно ныла. Уолтер окинул взглядом прелестную женщину, распростертую перед ним, и нахмурился, увидев, сколько грязи прилипло к безупречному лицу, пока они проделали весь путь по тоннелю. Уолтер решил, что следующему «донору» оденет на голову пластиковый мешок, прежде чем спускать в подземелье. Собравшись с силами, он водрузил ее на стальной стол и надежно привязал руки и ноги, как поступал с каждой жертвой. Напевая, он наполнил раковину водой из умывальника и обмакнул туда марлевую салфетку, заботливо отжав. Уолтер любовно вытер лицо женщины, возвращая ему совершенство.

Женщина издала слабый стон, но еще не очнулась.

Уолтер устало потер глаза. Их щипало от реагентов, но, самое неприятное, что у него начиналась мигрень. Работа еще никогда не доставляла ему столько неудобств. Когда он творил в Аризоне, случались нечастые приступы головной боли, но до самых жутких симптомов удавалось не доводить, благодаря регулярным проветриваниям подвала, установке вентиляторов и, конечно, значительным перерывам между жертвами.

Он хотел закончить с этой работой как можно скорее: пока не разыгралась мигрень, пока не приехали люди Ханга. Часто моргая, он наклонился над своим новым «донором», силясь сосредоточиться. Она начала шевелиться. Еще немного, и придет в себя.

Он включил лампу местного освещения, пододвинул ее к столу и отошел к полкам с рабочими принадлежностями, чтобы приготовить шприц. Его сердце трепетало от счастья – он поднес иглу к свету, мерно постукивая ногтем по корпусу шприца, чтобы избавиться от пузырьков воздуха, надавил немного на поршень – и они вышли вместе с небольшим фонтанчиком яда.

– Ты станешь моим лучшим творением, – сказал Уолтер, скорее себе, чем ей.

Он проверял остроту скальпеля, когда услышал, как женщина начала метаться.

Улыбнулся.

– Все пройдет безболезненно, обещаю. Если ты не будешь сопротивляться.

Он повернулся не сразу, оставляя ей время осознать происходящее и смириться с судьбой, принять неизбежное.

Она смотрела на его коллекцию, как зачарованная. В глазах ее застыло удивление.

– Само совершенство, а? – спросил Уолтер.

Его внезапно обретенный прекрасный белокурый «донор» снова начал отчаянно пытаться освободиться. Ее борьба была совершенно бесполезна, но она все равно не сдавалась, словно путы можно было порвать неимоверным напряжением воли.

Уолтер подошел ближе, любуясь ее силой, ее волей к жизни, к побегу. Он терпеливо ждал, пока она выбьется из сил и сдастся, прекратит бесплодные попытки сопротивления.