Этот человек сейчас умрет, думала Эрика, еще пять минут – и он растянется на полу фехтовального зала с острием шпаги в сердце! Всего пять минут – и отчего бы, зная будущее, не позволить ему крошечную вольность, за которую он жестоко заплатит?

Князь был неопытен. Эрика – тоже, иначе сообразила бы, что ему никогда не приходилось уговаривать девушку из хорошей семьи, а только сговариваться с девицами особого разбора, когда веселый натиск заменяет и деликатность, и нежность. Примерно так вел себя и покойный Валентин – это сходство вдруг изумило ее. Если бы на лестнице было по-настоящему темно, если бы не пробивался в окошко свет, который и светом-то не был, являл себя лишь полосами на ступенях, то иллюзия могла бы даже испугать Эрику.

Но страха не было – а было изумительное возбуждение. Возможно, Эбенгард фон Гаккельн, стоя с абордажной саблей в руке у фальшборта «Артемиды», испытывал нечто подобное, и тем острее, чем более он был горд своей молодостью, красотой и отвагой…

– Потому, потому… потому что вы не должны видеть его, а он не должен видеть вас! – еле сдерживая торжествующий смех, шепотом выкрикнула Эрика и поспешила вниз.

Между вторым и третьим этажом она встретила того, кого позвала сюда этой ночью, – подпоручика Громова.

– Сударыня? – тихо спросил Громов.

– Да, сударь, это я.

– Вы звали меня?

– Да. Случилось то, чего я боялась, ваш друг обезумел. Он уговаривает меня бежать с ним, но это еще полбеды – он хочет вместе со своими людьми подняться наверх, где лежит при смерти моя несчастная сестра! Для нее всякое волнение губительно.

– Вы не можете бросить сестру, но и остаться вы не можете. Третьего выхода нет? – спросил Громов, убежденный, что из всякого безвыходного положения имеются и первый, и второй, и третий выходы.

– Я не знаю…

– Подумайте хорошенько. Мой друг, возможно, прав…

– Ваш друг – дитя, и он не может быть опорой для женщины. Вот вы – могли бы, и как я жалею, что вы мне не брат… от брата можно принять любую помощь…

– Ну так считайте меня братом, – предложил Громов, и как-то само вышло, что они обнялись.

Князь наверху, в полном соответствии с планом, потихоньку стал спускаться. Эрика услышала скрип хорошо ей известной ненадежной ступеньки и усмехнулась.

– Подумайте, – шепотом настаивал Громов. – Наверняка есть еще какая-то возможность. Мы можем отыскать и сдать в полицию вашего злодея…

– Нет, нет, это невозможно! – воскликнула Эрика чуть громче необходимого. – Не смейте и думать об этом! Я не хочу, не могу пойти на это!

– Но почему?

– Вам непонятно? Пустите же!..