– А какого она заслужила?

– Не знаю, это не мне решать. Но и не ему. Он считает себя тут Богом, которому все дозволено. Но в том-то и дело, что Бог так отнюдь не считает, он строго следует собственным установленным правилам и законам. И ненавидит произвол.

– Ты прямо вещаешь, как его пресс-секретарь, – засмеялась она. – Не уверена, что Бог во всем бы с тобой согласился.

– Пусть так, но даже если Бог допускает не справедливость, мы должны исправлять его ошибки. Как знать, может быть, именно ради этого Он нас и создал.

Теперь Ольга Анатольевна уже внимательно и без улыбки посмотрела на мужа.

– Не много ли ты на себя берешь? Ты ведь даже отказался от руководства движением.

– Причем тут это. Мой отказ не изменил мое отношение к жизни. Я собираюсь делать то же самое, что и делал, только другими средствами.

– И все же я бы не стала вмешиваться в это дело. Хотя бы из-за сына. Надеюсь, даже, несмотря на свои принципы, он для тебя важней, чем экс-любовница Шаповалова.

– Вопрос не в ней, а во всем том, что тут происходит.

– А что тут происходит?

– Мы все на яхте, попали в полную зависимость от одного человека. Причем, далеко не самого лучшего. Он воспринимает нас в качество своих заложников.

– У каждого на то были свои основания стать на какое-то время его заложником. Мы с тобой пошли на это сознательно с единственной целью помочь сыну. Ради этого я готова и не на такое.

– Я – тоже. Но не это не отменяет всего остального. Предлагаешь безучастно смотреть, как он будет творить произвол?

– В любом случае она заслужила наказание.

– Наказания, но не произвол.

– Еще совсем недавно, ты не был таким упрямым.

– Мне самому так кажется, что я был немного другим. Но что-то во мне сдвинулось за время этой поездки.

– Делай, как знаешь, но с одним условием.

– Каким? – пристально взглянул Шаронов на жену.

– Ты не должен навредить сыну.