– Они какими-то сомнительными делами по ночам занимаются, – сказал он. – Вот перед самой Масленицей… или в самом начале?.. Они откуда-то привезли человека, раненого, почти покойника, и мне его показывали, не признаю ли. А с чего я должен его признавать?

– И где теперь этот человек? Жив ли?

– Бог его знает. Коли жив – лежит в доме у нас… то бишь, у них…

– А что говорит доктор?

Санька задумался.

– Не припомню я, чтобы к нему доктора звали. Да мог и не заметить – там домище большой, на две улицы выходит, а может, и на три. Может, звали, а мне не доложили!

– Где же тот домище?

– За Строгановским домом, меж Садовой и Фонтанкой, а как улицы называются – не знаю. От Гостиного очень просто идти – посреди Зеркальной линии перейти Садовую, войти в переулок и шагов с сотню спустя налево поворотить.

– Говорите, раненого приютили?

– Да.

– И в управу благочиния про то не донесли?

– Может, и донесли… Да только к нам полицейские, сдается, не приходили. К ним, то есть…

– Да, разумеется…

Лиза понимала – решение следует принять быстро. Она не сомневалась, что раненый и есть тот пропавший убийца Глафиры Степановой. Кому бы он еще был нужен кроме людей, объявивших Лисицыным войну? На удар следует отвечать ударом, но сперва обезопаситься – сделать так, чтобы Никитин никогда больше не встретился с этим придурковатым господином Морозовым и не узнал, что он все разболтал. Стало быть, нужно поскорее увозить из дому красавчика вместе с его стройными ногами и пустой головой!

– Я помогу вам, – сказала Лиза, – и прежде всего разлучу вас с этими людьми! Ступайте со мной, я соберусь быстро. Едем к Васильевым! Скорее! Марья Дормидонтовна, вели, чтобы закладывали Любезного в санки! Когда придет господин Никитин, скажи ему, что я поехала к Ухтомским.

Это было необходимое вранье. Коли неприятелю угодно – пусть слоняется у дома Ухтомских хоть до второго пришествия.

Лиза повела Саньку в свой кабинетец, соединявшийся с уборной, дверь оставила открытой, и пока девки меняли на ней платье и поправляли прическу, вела светскую беседу – этой беседой она удерживала Саньку от совершенно ненужных размышлений. А сама думала – разболтал ли убийца о тех, кто подослал его к Степановой, или еще молчит? По всему выходило – молчит, иначе полицейские сыщики уже крутились бы вокруг лисицынского особняка, а Матвеич их заметил. Стало быть, нужно отправить убийцу туда, где ему самое место, но как?..

Санька же радовался, что опять увидит Марфиньку. Лишь на мгновение пискнула мыслишка: а что же Федька? Оставлять ее в доме, где живут загадочные злодеи, как-то нехорошо, предупредить, кажется, уже невозможно.