Дверь уже отворилась, когда он, при всей лени и хандре, пылкий и стремительный, вскочил с постели. Халат распахнулся, исподнего под халатом не было.

Световид посмотрел на князя бестрепетно и с тем любопытством, с которым человек, лишенный страха перед насекомыми, глядит на какое-нибудь причудливое многоногое создание, бредущее по оконному стеклу.

– Весьма благодарен вашему сиятельству за поддержку «Каббалистической почты», – сказал он. – Позвольте откланяться.

– Ты флегматического темперамента? – вдруг спросил Потемкин.

– Возможно, ваше сиятельство.

– Ступай сюда, сядь. Как вышло, что Ухтомские убили отца Мисаила?

– Они пришли к нему ночью, чтобы выяснить, кому он рассказал про тайное венчание. После смерти Степановой и похорон оба были возбуждены, сердиты, кричали на старика. А я еще раньше, сообразив из рассказов Румянцева, кто повенчал Ореста Ухтомского на Глафире Степановой, понял, что отцу Мисаилу угрожает опасность. И отправил человека охранять его. Когда князья Ухтомские подняли крик, вошел мой человек. Отец Мисаил, поняв, что будет драка, встал между, его оттолкнули, кто – не понять. То есть Ухтомские по-своему виновны в смерти священника, хотя они его не убивали.

– Вы доставили мне занятное развлечение, господин Мосс. Вот уж не думал, что смерть дансерки может меня столь увлечь, – Потемкин усмехнулся. – Коли ты – наследник Захарьиной, то ждет тебя немалая склока с ее дальней родней, которая сейчас распоряжается имуществом.

– На то подьячие есть, ваше сиятельство. За деньги они с этой склокой справятся в две недели, а я знаю порядочных. Отыщут свидетелей, при которых завещание было подписано.

– Хочешь быть представлен ко двору?

– Как вашему сиятельству будет угодно. Меня более беспокоит судьба «Каббалистической почты». У меня скоро будет довольно денег для десятка таких журналов, но его статьи изрядно остры, а если там будет напечатана история семейства Лисицыных, даже не называя имен, то, с одной стороны, разберут и две тысячи журнальных книжек, а с другой – те, у кого совесть нечиста, сильно переполошатся…

Светлейший усмехнулся.

– Хотя Мосс и толковал мне о великой пользе вашего журнала, но сейчас для него не время, – сказал он. – Государыня от одного слова «журнал» в возмущение приходит. Ты Федора Кречетова знаешь?

– Кто ж из типографщиков его не знает?

– И что о нем говорят?

– Говорят – обо всем человечестве печется, а себе лишнюю пару исподнего купить не на что. Учит искать блаженство в добре, а чудачит и ни в одном ремесле долго не задерживается – сказывали, даже в столичной полиции год прослужил.