Он заметил, что я уставилась на него, не двигаясь с места, и сказал:

— Феб, пошевеливайся.

— Точно, — ответила я, подходя к комоду, в котором реквизировала два ящика, что потребовало серьёзной реорганизации, поскольку выяснилось, что Колт хранит все футболки с тех пор, когда ему было четырнадцать, и ни одну не выкинул. Потратив некоторое время и усилия, я сумела втиснуть его футболки в два ящика, а не в четыре, которые он использовал, потому что, если их аккуратно складывать, а не запихивать комками, они занимают гораздо меньше места.

Я достала нижнее бельё и натянула трусики, не снимая футболки, после чего стянула ее, бросила на кровать и надела лифчик.

Я взялась за духи, когда Колт обнял меня за талию, после чего его руки скользнули вверх, одна ладонь легла на мою грудь, а вторая прижалась к боку, поглаживая пальцами ткань лифчика у меня подмышкой. Я не двигалась, только вздрогнула, потому что мне нравилось ощущать его руки на себе и хотелось сосредоточиться на этом чувстве.

— Это ненормально, что ты возбуждаешь меня перед походом на похороны? — спросил он рядом с моим ухом и показал, что имеет в виду, прижавшись бёдрами к моей попе.

Думаю, свадьбы и похороны часто так действуют на людей. Первые — потому что они романтичны и полны надежд, последние — потому что напоминают о быстротечности жизни и необходимости получать от неё как можно больше хорошего, пока есть время.

— Думаю, это нормально, — сказала я.

Его ладонь покружила вокруг моего соска, и это было так приятно, что моя голова сама собой откинулась ему на плечо. Но всё-таки я выговорила:

— Колт, помнишь? Мы опаздываем.

— Чёрт, — пробормотал он мне в шею и отпустил.

Он прошёл в ванную, а я начала одеваться. Через открытую дверь я видела, как он, стоя перед зеркалом, застегнул оставшиеся пуговицы на воротнике рубашки, затем поднял голову и завязал галстук. Мне пришлось заставить себя не глазеть, потому что это было для меня восхитительно необычным, и мне вдруг пришло в голову, что все эти годы я пряталась именно от этого. От осознания того, что я потеряла жизнь, в которой могла бы смотреть, как Колт привычно одевается в ванной. Мне не нужны были сказки про принцесс и замки, потому что я всегда знала: мой принц — Колт и мне не нужен замок. Я буду счастлива в любом месте — в типовом домике или в картонной коробке, — если только Колт будет рядом.

И все эти годы Колта рядом не было.

Я прогнала грустные мысли и успела натянуть пару чёрных колготок, которые так давно не носила, что позабыла, насколько не люблю их и процесс их надевания, и втиснуться в юбку-карандаш Джесси, которую выбрала, потому что она налезала на меня, но еле-еле, когда Колт вышел из ванной. Я надевала чёрную атласную блузку, которая также была впритык, когда Колт подошёл ближе.