По какой-то причине эти слова стали его ошибкой. Тело Эвелин заметно напряглось, но взгляд метнулся к мужу.

— Нет смысла это ворошить. — Её голос по-прежнему оставался тихим, но в нём слышалось сердитое шипение. — Нет смысла вести его к психологу, когда он видел те сны, рисовал те картинки. Нет смысла заставлять его поговорить с кем-нибудь, когда он убил нашу собаку, — возразила Эвелин, с каждым словом обретая уверенность.

— Мать твою, — пробормотал Мерри.

— Классический случай. Господи, — заметил Майк.

Норм посмотрел на Салли и объявил:

— Денни не убивал нашу собаку.

— Значит, Спарки сам упал на топор? — спросила Эвелин. Сарказм в её тоне звучал непривычно, но всё равно сработал.

— Эвелин, я думаю, вряд ли... — начал Норм, но она его перебила.

Повернувшись обратно к Салли, она торопливо проговорила:

— Брату Норма нравилось оставаться с Денни. Он часто отпускал нас. Часто. Говорил нам сходить в кино, пойти поужинать, отдохнуть от нашего мальчика. У Феликса не было жены, не было подружек, никогда, но он любил детей, ему нравились маленькие мальчики, очень нравились. Бывало он ходил в парк, только чтобы понаблюдать за ними. Если я в выходные брала Денни в парк, он всегда ходил со мной. Я думала, что это странно, считала его немного своеобразным, но это было больше, чем немного своеобразно.

— Денни говорил вам, что он его трогал? — спросил Салли.

— Говорил, да, и говорил, как, — ответила Эвелин.

— Деннис не мог знать... — начал Норм, но замолчал, когда Эвелин опять глянула на него.

— Если он не знал, если ты не знал, почему ты отослал Феликса?

— Он получил назначение в другом штате, — напомнил ей Норм.

— Ты организовал для него назначение в другой штат.

Норм отмахнулся от жены и обратился к Салли:

— Это глупости. Феликс умер от лейкемии пять лет назад. Он даже не может защитить себя.

— И слава Богу. Слава Богу. Слава Богу, — сказала Эвелин. Это копилось годами, и она сдерживалась или Норм её подавлял, но сейчас всё вырвалось. За её словами стояли такие сильные чувства, что просто чудо, что её мужа не отбросило на фут. Чёрт возьми, она так долго сдерживалась, что чудо, что она сама не взорвалась.

— Эв, ты говоришь о моём брате.