Наш африканский друг доложил, что клетки, выкупленные у Нкозана, уже в его доме, и над ними начали трудиться рабочие.

– Какой размер? – поинтересовался офицер.

– Достаточный, двести двадцать на триста сантиметров, высоту сделали побольше – не десять, а двадцать сантиметров.

– Думаешь, войдет?

– Думаю, да!

– Будем надеяться, а животные?

– Их привезут в спящем виде тогда, когда скажем. Лучше, если перед самым отъездом.

Пообщавшись еще с полчаса, мы разошлись по номерам.

С утра на завтраке Ванька доложил, что прослушанные разговоры свидетельствуют о том, что Рита сказала правду. Помимо десяти тысяч евро, они собирались содрать с нас еще триста тысяч. Кроме того, в разговорах упоминался какой-то Черный Мангуст…

– Я слышал о нем, – нахмурился Рич, – вернее, его все здесь знают. Он глава самого жестокого мафиозного клана в Западной Африке. Его настоящее имя Джеро Зикимо, что, кстати, и переводится, как «жестокий». Так вот значит, на кого они работают?! Это очень опасно! – предупредил доктор. – У этого зверя везде глаза и уши. Практически все государственные структуры куплены на корню, поэтому, чтобы найти нас, он перевернет вверх дном весь город, окрестности и прихватит еще соседние государства! Что будем делать? – мне даже показалось, что через темную кожу его лица проступила смертельная бледность, наш друг был по-настоящему напуган.

Мне стало безумно страшно. Если он такой ублюдок, и вправду, мало нам не покажется, двадцать миллионов – это не шутка! Но Олег, не обращая никакого внимания на начинающееся в наших немногочисленных рядах волнение, совершенно спокойно сказал:

– Без паники! Действуем по намеченному плану. Нас он никогда не достанет!

«Хорошо бы», – с надеждой подумала я.

После завтрака мы отправились на свидание к Флетчеру. На улице был яркий, как вспышка ядерного взрыва, день. Вдоль дороги бесконечным, непрерывным цветным потоком тянулись ряды со всякой всячиной и бывшей в употреблении секонд-хендовской утварью: холодильниками, телевизорами, мебелью, сувенирами, одеждой, часть из которой была новой, фруктами, едой. Чернокожие от души торговались, ругались, мирились, продавали, покупали, меняли, и им не было никакого дела до нас. Проезжая вдоль берега океана, мы увидели одиноко стоящую нищую, построенную изо всякого попавшего под руку хлама, хижину и несчастную одинокую старую женщину, которая так же, как и все наши пожилые пенсионеры-дачники, стояла в пикантной позе – пятой точкой кверху. Она держала в руках длинный нож и что-то там то ли полола, то ли рубила. Рич объяснил, что таким образом она добывает еду – ящериц, которые при ярком солнечном свете, отливая всеми цветами радуги, шустро шныряли в прибрежной полосе в невероятно огромном количестве. Это же надо, питаться ящерицами, добытыми собственными силами! Всё равно, что мне вместо кота ловить мышей себе на обед! Какой же все-таки нищий народ!