– Доброе утро. Это Михаил Евгеньевич Овсянников?

– Да.

– С вами говорит майор милиции Зелинский.

– А… здравствуйте.

Голос моего собеседника сразу изменился, тон стал холодный, неприязненный. То ли ещё будет…

– Михаил Евгеньевич, могу я вас пригласить на небольшую прогулку?

– В СИЗО, что ли?

– Разве вас есть за что задерживать? Нет, в лес на берегу Клязьмы.

– Да? – с недоумением переспросил брат покойного Спеца. – Ну, можно…

Через двадцать минут я подъехал к его дому и позвонил ещё раз – с мобильного. Две минуты спустя Овсянников-младший – осунувшийся, с чёрными кругами под глазами – вышел из подъезда. В руках его была сумка, объём которой явственно говорил, что парень счёл упоминание Клязьмы пустым предлогом. Что же, его право.

– Михаил Евгеньевич, сумку положите на заднее сиденье, пожалуйста.

Он кивнул, выполнил мою просьбу и сел рядом. Я дал газ.

– Мы действительно едем на Клязьму?

– Да, и очень скоро вы в этом убедитесь.

Овсянников уныло посмотрел на меня:

– И что там такое?

– Михаил Евгеньевич, вы же знаете: лучше один раз увидеть. Поверьте, преамбулы делу не помогут.

Мне пришло в голову, что Овсянников сегодня не завтракал, но, положа руку на сердце, большого сочувствия к нему я не испытал. Возможность для этого у него была, а остальное меня не касается. Вот и лес. Подъезжаем к тому самому месту…

– Михаил Евгеньевич, сейчас придётся немного прогуляться пешком.

Он с молчаливым удивлением посмотрел на меня, словно говоря: «Может, вы меня здесь закопать собрались? Не ожидал». То ли ещё будет, мой дорогой Михаил Евгеньевич…