Все маленькие девочки смотрят телевизор и становятся глупыми.

Неизбежно обрекают себя на страдания, ждут от любви красивого закатного золотого света и тусклых оранжевых фонарей с музыкой Яна Тьерсена на заднем плане. А если их ожидания не совпадают с действительностью — винят в этом всех вокруг и плачут в плечи, подушки, колени. Сотрясаются от рыданий. Не дай Бог, они еще и выросли на классической литературе — пишут стихи и задумчиво глядят в окно, принимая изысканные позы.

Они и не осознают этой игры с самими собой. Как кощунственно так говорить, ведь они так страдают, их сердце разбито, они кусают запястья и воют как волки, но приглушенно, чтоб никто не услышал…

Им хочется напиться, хочется мерзости, хочется боли, хочется страдать ещё больше, ах, как жаль, что никто сейчас не видит их…

Как хорошо, что никто не видит, но если бы кто-нибудь увидел — то этот картинный драматизм, не лишенный, тем не менее, опустощающей искренности, непременно бы вдохновил зрителя на что-то прекрасное.

Никто не любит страдать. И маленькие девочки — не исключение. Но как же тут не страдать, когда ком в горле застрял, словно кость и подбородок дрожит, руки трясет мелкой рябью, как будто блинчики по воде пускает кто-то…

Сколько времени и сил мы тратим на строительство песочных замков, на воздвижение прекрасных стен иллюзорного мира, который кажется таким реальным и полным других людей, но они — лишь тени.