Именно в этом незнакомом мужчине она и растворилась вся без остатка, перестала существовать, вся превратилась в реку, текущую внизу её тела, и вместе с этой рекой ушла в темноту, как будто под землю.

Она ещё чувствовала, что он здесь рядом, она наконец почувствовала, как колено её врезается в стену. И, проведя рукой по его плечу, почувствовала, какая гладкая у него кожа и какое сильное тело.

Она хотела ещё прикоснуться к нему, узнать о нём ещё хоть что-то, запомнить ещё хоть что-то. Но силы оставили её, она почувствовала, что засыпает, сейчас заснёт у него на плече. Заснёт счастливой, несмотря ни на что. Даже несмотря на то, что его не будет рядом, когда она проснётся.

Женщина спала, Фролов взял её руку и осторожно приложил к своему рту. Теперь и он знал, что вернётся. Сможет вернуться туда, где ему помогут, чтобы демон, сидящий в нём, отступил.

Не мучил его, как мучает здесь, далеко от дома.

Глава 26. Неудачное жертвоприношение

Глава 26. Неудачное жертвоприношение

Утром 23 ноября по радио передавали классическую музыку. Даже песни вроде «Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним…» как будто показались слишком легкомысленными для такого часа. Это могло означать только одно – в государстве произошло или вот-вот произойдёт очень важное событие. Причём событие это носит или будет носить метафизический характер, оно связано с темой жизни и смерти, и серьёзная классическая музыка заранее должна ввести советских людей в настрой, соответствующий глубоким размышлениям. Привлечь внимание к вечным ценностям, вызвать мысли о возвышенном, о величии и о жертвенности, такие характерные для советского человека.

Снегирёв вообще считал себя любителем и знатоком классической музыки. И в это утро, направляясь с аэродрома в сторону командного пункта в Аксае, он с особым удовольствием вслушивался в звучание симфонического оркестра, в музыку, которая была для него важной информацией. Когда такая музыка звучала по радио, она в любой момент могла прерваться, и тогда взволнованный голос диктора сообщил бы о тяжёлой продолжительной болезни или безвременной кончине. И назвал бы имя, многократно упоминавшееся в информации о политической жизни страны, имя, ассоциирующееся с высоким постом в государстве, близкое и привычное каждому советскому человеку.

Плывущие из радиоприёмника величественные и грустные аккорды смычковых и духовых инструментов имели непосредственное отношение к отданному вчера приказу: «Объект номер один, уровень готовности – “красный”». Объект номер один, то есть генеральный секретарь ЦК Коммунистической партии Советского Союза, должен был, по плану Снегирёва, тяжело заболеть или сразу скоропостижно скончаться в расцвете творческих сил, создавая обстановку всеобщей неуверенности, резкого вакуума власти.