Глава 27. Снегирёв смотрит телевизор

И всё-таки церемония сегодня должна состояться. Запись смонтируют, вырежут саму церемонию, оставят только Его. И завтра утром покажут в новостях вторым сюжетом. А первым сюжетом – бросок советских танковых дивизий на Запад.

Крамер уже послан за ней. Один час и сорок три минуты, как её самолёт приземлился в Ростове-на-Дону. Она уже наверняка дома. Очень жаль, но выбора нет. Мчащийся поезд не может остановить не только какой-то Пальчиков. На этом этапе его не может остановить уже и сам Снегирёв. А если бы мог? Что бы он сделал? Остановил бы? Из-за неё? Но выбора нет, и рассуждать на эту тему нет смысла. Маршал Куликов вот-вот узнает, что Северной группой войск фактически командует уже другой человек. Что командование осуществляется отсюда. Здесь сосредоточена вся полнота государственной власти, и на местах приказы исполняются беспрекословно. Пока что это чисто военная власть, но переподчинение ей всей жизни огромного государства приготовлено, все процедуры запущены, осталось только объявить об этом стране и миру. Поезд набрал скорость, никто уже не может остановить его. Слишком много людей выполняют приказы, не зная, чьи это приказы, и отдают приказы, не зная, что отдают их – в никуда. Это не может длиться долго. Иначе государству грозит хаос. Эта необходимая стадия операции должна закончиться точно в установленный срок оглашением нового порядка в стране.

И вот теперь, именно теперь сердце операции тут, под землёй. Это не только универсальный командный пункт с абсолютной защитой, вплоть до ядерного удара. Это источник силы, идущий из глубины веков, из глубины земли. Источник власти. Ярость, сосредоточенная в этом месте, взорвётся, разнесётся по земле и поселится в сердцах солдат и офицеров, идущих на Запад, чтобы поставить на колени вековечного врага.

Только необходимо совершить сегодня магический ритуал. Разбудить эту ярость.

Той женщине опять сделали укол, она заснула. Ей нальют водки в рот. И оставят на троллейбусной остановке. Милиция её заберёт в вытрезвитель, там она проснётся и будет воспринимать произошедшее как дурной сон. Но когда увидит кадры по телевизору, может быть, и вспомнит что-то… Это совершенно не важно.

В своём кабинете Снегирёв немедленно включил телевизор. Он сел в кресло, налил себе армянского коньяка и закурил сигарету «Кэмел». По телевизору показывали комедию. Пел артист Боярский, кто-то шутил… Но этого не может быть. В такие минуты не может быть шуток…

Он немедленно запросил информацию по Москве. Заседание Политбюро отменено. По оперативным каналам информация, полученная утром по Объекту номер один, подтверждена. Но по телевизору танцуют и поют. Снегирёв видит это своими глазами. Нет, этого не может быть.