— Как это случилось? Что произошло?

Шону ужасно не хотелось отвечать на этот вопрос, но, наверное, стоило выслушать мнение человека, который знает ситуацию и не является заинтересованной стороной. Потому что поселившийся внутри клубок страха никак не желал распутываться. Он просто не мог поверить, что настолько потерял контроль, что натворил подобное.

— Сначала мы орали друг на друга, а потом она бросилась на меня с кулаками, и я ее толкнул.

— На столик? Ты толкнул ее на столик?

— Я его не видел. Пьян был, — огрызнулся Картер, точно пытаясь защититься от отвратительной правды.

— Ну, может, суд и проникнется, — раздраженно рявкнул Алекс, воздевая руки к небу. — Если не узнает, как ты обращался с Джоанной все эти годы!

Это было правдой. Как еще могли закончиться отношения, основанные на взаимном унижении? Всю душу друг другу вымотали, причем она старалась ничуть не меньше. Он уже давно готов на многое закрыть глаза, но ведь поймала за руку, и раз за разом не позволяла приблизиться. Жестами, взглядами, недвусмысленными поступками. Не спать в одной постели, не позволять ему приближаться к ее друзьям, не привязываться к его собаке, не считать своим место, к которому он ее приковал, не допускать отношениям выйти за стены кампуса и его дома. Она отлично умела мстить и ненавидеть. Каждая ее обида неоднократно выплескивалась ему в лицо подобно горячему кофе. Обжигала, заставляла помнить о боли… И, наконец, разъела, пробралась под кожу и поселилась там ядовитой змейкой. Выходит, он сильно переоценил свою неуязвимость.

Алекс продолжал что-то говорить, пытаться то ли вразумить, то ли отчитать, но Шон не слушал. Он уже набирал номер Клегга.

— Конелл, у тебя? — без приветствия спросил.

— Нет, а что? Вы опять поругались?

Но вызов был уже сброшен. Следующий номер — Керри — пришлось поискать. Когда Джоанны и там не оказалось, настал черед совершенно невероятных предположений. Ее университетские друзья-оболтусы, затем Мельбурнские близнецы… С кем еще она могла связаться? Родители? Навряд ли…

— Надо обзвонить больницы, — наконец, признал он.

— И что ты им скажешь? — ехидно поинтересовался Алекс. — Что ты — тот урод, который с ней это сделал и теперь раскаиваешься?

— А я раскаиваюсь? — попытался издевательски изогнуть бровь Шон.

— Кончай храбриться, зеленая физиономия выдает. Давай, хватай ковер вместе со стеклом, в машину его. Надо спрятать улики.

— Потом. Сначала я ее найду, — сказал он так сипло, что сам вздрогнул, и уже схватился за телефон, но получил толчок в плечо, который заставил выронить из дрожащих рук мобильный.