Я понимаю, что он просто пытается разозлить меня, но его слова ранят. Я вздрагиваю.

Будто бы чувствуя мою боль, Сергей продолжает, кивая на пистолет:

— То есть он послал тебя сюда, чтобы покончить со мной, да?

— Я не собираюсь убивать тебя, — спокойно говорю я ему. — Я не играю в игры со смертью. Просто хочу узнать, где моя подруга.

— Ты не убьёшь меня, да? — он снова смеётся, будто в этом есть что-то забавное. — Бедный Николай. Одинокий, выброшенный бандой и подобранный невинной девушкой, которая выбила из него того, кем он является на самом деле. Он притащил меня к тебе и вручил тебе пистолет, будто паршивый кот, принёсший убитого грызуна хозяину за поощрение. Он не понимает твоего отвращения к нему за ту работу, что он делает, — на его уродливую улыбку так неприятно смотреть. — Но ведь ты не такая как он, да, маленький цветочек? Мысль об убийстве такого, как я, отталкивает тебя. Даже если бы Николай сделал это без колебаний.

Я ничего не отвечаю. Он прав во всём. Мне любопытно, что ещё он скажет, если я продолжу молчать. Ник использовал ту же технику, как я сейчас поняла. Если он не знает, что сказать, то просто ждёт. Так что я продолжаю молча сидеть и смотреть на Сергея.

— Твой любовник не может порвать с Братвой, да? Вот Дэниел, — кивает он на дверь, — он бы без раздумий перерезал мне глотку. Но Николай — романтик. Он отчаянно убедителен, да? Должен ли я рассказать тебе историю о Николае?

Я жду.

— Александр не знал, что делать с ним, когда тот был маленьким мальчиком. Он говорил, что у него есть парнишка, которого тренирует на убийцу. Хороший, но слишком мягкий. Я спросил, в чём он мягкий? Что не так? И он рассказал мне про этого мальчика. В возрасте двенадцати-тринадцати лет мальчики экспериментируют со шлюхами, но одарённый Николай прошёл то же самое в девять лет.

Я моргаю, не выдавая ему какой-либо реакции.

— А знаешь, что рассказывали мне эти шлюхи? Николай всегда выбирал самую старую, ту, которой было за пятьдесят, со старым мешком вместо влагалища. Все задавались вопросом — что же делал девятилетний мальчик с такой женщиной? За ним стали наблюдать. И знаешь, что он делал с этой старой шлюхой, маленький цветочек?

— Нет. Что?

— Он держал её, пока спал, — говорит он с усмешкой в голосе. — А она пела ему перед сном и готовила еду. Он платил старой шлюхе так, будто она — лучшая на земле. Он привязался к ней. Я сказал Александру, что есть способ это остановить.

С каждым его словом на меня накатывает всё большее чувство тошноты. Я представляю, как одинокий, девятилетний Ник, такой отчаявшийся и изголодавшийся по вниманию, должен платить проститутке, чтобы та играла его мать.