Калеб резко встал, его грудь вздымалась. Он со злостью провел пальцами по своим волосам и сжал их в кулак на затылке.

- Пока все что он любит, не исчезнет, пока он... не прочувствует это. Тогда, я смогу освободиться. Я возмещу свой долг. Потом, возможно... может быть.

- Я понимаю, Рафик. Понимаю. В течение двенадцати лет, моя жизнь только и сводилась что к поиску предмета нашего отмщения. Просто я устал, Рафик. Я устал, и хочу, чтобы все это закончилось. Я хочу, чтобы он был мертв, и не могу ждать его медленной смерти, но я готов идти дальше, - сказал Калеб.

Это была правда. Он был готов идти дальше по своей жизни, и хотел, чтобы она текла совместно с жизнью Ливви. Он хотел того, чему не суждено было сбыться.

Калеб уставился на Рафика - тот выглядел неважно. Его волосы стали более седыми, черты лица более жесткими, а в глазах не было ни малейшего намека на сострадание. За все то время, что Калеб его знал, Рафик никогда не брал себе постоянных рабынь, обучал их - да, но не содержал. И то, что он так долго сохранял Нэнси жизнь, и так основательно ломал ее, было красноречивым свидетельством его психического состояния.

Калеб продолжил, на мгновение смирившись со своей участью, - Разве ты не думаешь обо мне? Брат. Обо всех тех годах, которые я провел шлюхой? Никто лучше тебя не знает, через что мне пришлось пройти. Разве ты никогда не задумывался о том, что мне хотелось обо всем забыть? В течение этих лет, я был твоей тенью, учился убивать, обучать рабынь для мужчин, которые когда-то пользовались мною, но ты хоть раз задумался о том, что мне хочется уйти от этой жизни и быть... я не знаю! Чем-то большим!

Калеб почувствовал, словно дамбу, сковывающую его душу, прорвало.

- Я наконец-то собиралась доказать ей, что она была неправа по отношению ко мне...

- Ты и есть что-то большее, Калеб. Ясделал тебя чем-то большим. Я сделал тебя мужчиной. Я сделал из тебя человека! Я сделал так, что твои враги трясутся от страха при виде тебя. А кем ты был до меня? Псом! Вот кем ты был! Собакой.

Рафик ударил стаканом по столу, рядом со своим стулом, и до кучи пнул ногой Нэнси. Комната тут же заполнилась ее рыданиями, но она зажала рот ладонями, заглушая их.