— Хватит. Я прошу, хватит. Сколько можно? — обращаюсь к небу, ничего не видя перед собой. — Просто оставьте меня в покое…

Мне не дано было встретить свое счастье. Так сложилась судьба. Я думала, что все изменится. Рано или поздно.

Но как можно поменять то, что заложено в крови? А в моей видимо — сплошные муки.

Нет, депрессии больше нет. Страданий нет. Есть мама, Тео, которого я послала на три веселых русских буквы, отказавшись видеться с ним. Он понял — мне больно. Засранцы. Замутили план втроем, тогда в Касабланке, и хотя бы посвятили в него меня.

Ублюдок ты, Клио Кавьяр, не иначе. Кроме себя никого не любил. Сломал внутри меня все то, благодаря чему я жила. А сейчас что? Лежишь себе там в Греции в виде пепла в семейном склепе, Дракула. Вот только ты в отличие от вурдалака, никогда из мертвых не встанешь.

Что ты оставил мне? Свое имущество? Деньги… хм… деньги. Ха-ха, грек, деньги твои — не извинение. Это дерьмо. Я зла на тебя. Ненавижу всем сердцем тебя за то, что не выжил… должен был и не смог.

Ветер поднялся довольно сильный, а я не обращаю на него внимания. Наверное час назад затормозила на этом мосту и стою теперь, глядя на бурлящую внизу темную ленту реки. Красиво. До дрожи холодно, но безумно прекрасный вид. И солнце яркое. Весна в разгаре, только никак не придет тепло. Заждались.

Стою себе и мысленно исповедуюсь. А перед кем? Перед небом, что отвернулось от меня? Перед не сложившейся жизнью, а разве я виновата? Наверное все-таки да, виновата именно я. Только не могу вспомнить, в какой момент опростоволосилась. Глупости… пора возвращаться. Завтра на работу, а я сегодня еще даже не просматривала материалы. Да и замерзла как-то…

— Прощай, — говорю я решительно, когда уже завожу мотор. Правда, не ясно, с кем конкретно расстаюсь. Но все равно хочется сказать именно это, так что добавляю: — Теперь уже навсегда. Сделаю, как полагается: выйду замуж и рожу детей. Все, как ты хотел…

Вливаюсь в поток машин и покидаю это место. Правильнее было бы попрощаться с греком в Касабланке (о нем все-таки думала). Ну или в Греции. На похоронах же не была…

Но почему-то именно мост становится для меня символом перехода в новую жизнь. В ту, где уже не будет братьев Кавьяр.

— Черт, какой же ты козел! — не выдерживаю и в сердцах бью рукой по рулю. — Оставил меня, ублюдок! Все-таки оставил!

— С замужеством новым не спеши, — раздается голос с заднего сиденья, и я, истерически взвизгнув, сворачиваю направо, едва не врезавшись в машину. Вжимаю педаль тормоза в пол. — Вот… блядь… полегче нельзя было?