— Да, отец вытащил мать из того борделя. А она домой начала водить своих дружков. Отец был бессилен. Он много времени проводил в Греции. Все так дерьмово сложилось… Елене всего год от роду был, когда мать умерла. Жаль…

Интересно, к кому это «жаль» относится? Кого он жалеет?

— Думаю, твоей матери просто не хватало внимания. Жалеть ее…

— Что? — впервые за время повествования грек посмотрел на меня, и лицо его выражало непонимание. — Не хватало внимания?

Смял снимок и в сердцах швырнул в стену.

— Да она была больной сукой, которой нужно было заткнуть вагину, чтобы ни один член туда не проник!.. Ей было насрать на нас с Еленой…

Тишина. Слова Кавьяра повисли в воздухе, как горький крик разочарования. Внутри что-то болезненно оборвалось. Уже не в первый раз за собой подобное замечаю. Словно сердце ухнуло вниз.

Дабы разрядить обстановку, пришлось лихорадочно копошиться в памяти, пытаясь вспомнить что-нибудь веселенькое. Но вместо этого вырвалось:

— Не парься, Клио, у меня матери вообще никогда не было… Как и отца. А впрочем, и отчима уже нет.

Грек пристально изучал меня, будто под микроскопом рассматривал.

— А ты ничего, мелкая, когда не психуешь.

Вот уж спасибо за комплимент.

— Это радует, — пожала плечами.

— Иди сюда, — похлопал ладонью по кровати рядом с собой.

Подползла, косясь на подозрительно-доброго грека, и замерла в нерешительности.

— Ну не тупи ты, — потянул за шиворот рубашки и уложил к себе под бок.

Напряглась всем телом, а Кавьяр как ни в чем ни бывало продолжил копаться в коробке.

— Расслабься, — проговорил Клио, усмехаясь. — Словно камень рядом лежит. Может, согреть тебя, а, мелкая? Что скажешь?

— Нет, — почему-то рявкнула и вскочила.

Кавьяр удивленно таращился на мою ошалевшую физиономию.