— Как я могла уехать? Тебя ведь ранили? — так легко вырвалось, словно давно на языке висело.

Грек изогнул бровь.

— Неужто мое ранение пробудило в тебе чувства? — вроде насмешка, а вроде и серьезно поинтересовался.

— Не надо устраивать мне вечер откровений, Клио. Я с Ханной переживаниями своими не делилась, а с тобой и подавно не буду.

Грек цокнул.

— Если это касается меня, значит, я должен тебя выслушать.

— Что ты привязался? Нечем больше заняться?

— Ты с Тео переспала?

— Что? .. Я… — задохнулась от стыда и гнева. — Нет…

Долго молчал Клио, всматриваясь в мое лицо, затем на ко всему безразличного брата посмотрел и вновь заговорил о делах.

Изумленная и сбитая с толку, ютилась у стены и понять пыталась, что нашло на Кавьяра. А британец пугал немного своей отчужденностью.

— Мы все меняемся, правда, Летти? — голос грека вывел меня из задумчивости.

Он в окно таращился.

— Рано или поздно всему приходит конец. Боль прекращается, воспоминания стираются, приоритеты переоцениваются, мнения путаются… Все смешивается… Там, где ты страдала…

На меня взгляд перевел.

— … вдруг становится хорошо. Тот, кого ненавидела, не кажется больше монстром… И осталась ты здесь по другой причине…

Совершенно очевидно было, что еще немного и в обморок грохнусь от нервного напряжения. Внезапно и Тео ожил, посмотрев на брата пристально и немного растерянно. Даже Марио подался в его сторону. Всех удивил грек своими философски-проницательными речами. А сильнее других была ошеломлена я, потому что душу мою вывернули наизнанку и хорошенько встряхнули. Вот только последствия могли быть плачевными, поскольку не привыкла я к таким беседам.

Мне нужно убираться отсюда, пока не натворила чего непоправимого и глупого.

Встала под горящим взором Кавьяра-старшего.

— Я должна вернуться в Чикаго, — объявила, сглотнув.