Тихий и смертоносный, как ниндзя-черепашка, я нёсся к первой растяжке, включил телефон, поставил на непрерывный повтор Женькины жалобы на жизнь, сделал погромче и спрятал трубку в ящиках. Подсветил зажигалкой, переступил проводок и пошёл ко второй группе, здесь мне делать уже нечего — Женин голос всё организует.

Эти ребята уже сходили к морю, никого не нашли, но кустики, по ходу, унюхали — идут осторожно, говорят тихо… и даже по-русски. Я спрятался в один из занориков, замер и стал ждать, пока подойдут.

— …блин, не думал, что они останутся тут. Я б на их месте своим ходом по морю уплыл, Рашид же их за такое на фильмы пустит, сто пудов.

— Ты по сторонам смотри лучше, Саныч сказал, у них оружие есть.

— Да они все патроны расстреляли на лестнице, ты же видел, а у нас полные рожки и фонари!

Ага, зато я тебя вижу, а ты меня — нет, идиот. Я подождал, пока они пройдут мимо, плавным бесшумным движением выскользнул из проёма, тщательно прицелился и прострелил головы обоим. Громко потопал к трупам, снял с одного рацию, уже зашипевшую:

— Что там, нашли?

Нажал единственную кнопку, постарался скопировать нахальный голос:

— Не, отбой, показалось. Крыса мелькнула.

— Идиот… давайте дуйте на выход.

— Идём.

Сунул трубку в карман, собрал рожки и побежал в наш тупичок, успокоил трясущуюся Женьку, сказал перебираться за коробки с наркотой. Нацепил на неё броник, вторым укрыл ноги, ещё один бросил на край бруствера козырьком над её головой. Сам тоже оделся, стал разгибать усики лимонок и выкладывать в ряд перед собой. Три под левую руку, три под правую — всё, ждём.

— Лёш, что творится?

— Мы линяем отсюда. Потихоньку.

— И чего мы ждём?

— Взрыва.

Она потёрла лицо ладонями, глубоко вздохнула:

— Это в тебя стреляли?

— Это я стрелял. Всё в порядке, всё идёт по плану. Когда скажу, хватай свой мешок и беги туда, — я ткнул пальцем в тупик, она кивнула. Намотала на левую ладонь верх мешка, сжала пистолет в правой, прикусила губу, голос дрожал.

— Всё будет хорошо?