Вторая фаза снятия показаний была намного противнее первой — следователь Девлеткильдеева (Таня узнала ее фамилию, когда читала протокол) приступила к установлению мотивов происшествия. Вопросы приняли совсем уже неприличный характер:

— В каких отношениях вы состояли с погибшим?

— В деловых, — ответила Таня. — Мы несколько раз снимались вместе.

— Общались ли вы вне съемок?

— Редко. Иногда бывали в одной и той же компании, на банкетах.

— Состояли ли вы в интимной связи?

— С кем? С Огневым?

— Я, кажется, задала понятный вопрос.

— Нет, — с раздражением ответила Таня. — Не состояла и состоять не могла.

— Как это — не могла?

— Ну… Он вообще не водился с женщинами.

— Это вы на что намекаете?

— Да ни на что я не намекаю! Огнев был гомосексуалистом. Это все знают.

У Девлеткильдеевой был такой вид, будто Таня только что залепила ей пощечину.

— Как вы смеете клеветать на знаменитого артиста! Его любили миллионы…

— Я не клевещу. Все знают, что это так. Вы спросите на студии, у друзей, у соседей…

— А вы мне не указывайте, кого о чем спрашивать! — взвилась Девлеткильдеева. — Это надо же — такое сказать про порядочного человека! Будто он подонок какой, уголовник с зоны!

Таня молчала — ей не хотелось спорить.

— Себя выгораживаете, гражданка Ларина! — не унималась Девлеткильдеева.

Таня недоуменно посмотрела на нее.