Медведь и Фицдуэйн ждали, пока фон Бек собирался с духом.

— Прежде чем я дам свою профессиональную оценку, — сказал он, — я хотел бы разъяснить характер моих взаимоотношений с Саймоном Бей лаком. Я — гомосексуалист. Берн — небольшой город, и люди со схожими интересами и наклонностями практически неизбежно знакомятся друг с другом. А артистический круг еще более тесен. И я хорошо знаю Бейлака, его все так зовут. Уже почти пять лет как мы с ним любовники.

— Ваши гомосексуальные наклонности, ваша связь с Бейлаком не интересуют полицию, — ответил Медведь. — Ваша сексуальная жизнь — это ваше личное дело.

— Боюсь, что это не совсем так, — возразил Паулюс. — Видите ли, Бейлак очень сильная натура, и у него весьма своеобразные наклонности. Он очень притягателен в сексуальном плане, и он любит разнообразие. Попав в его общество, человек полностью оказывается под его влиянием, он старается угодить Бейлаку и делает то, чего никогда не смог бы себе даже представить. Он великолепный художник, и к его прихотям нужно относиться с пониманием, так, во всяком случае, я себя привык убеждать. И если говорить откровенно, то никогда ранее я не испытывал столь глубокого наслаждения, я как бы отведал запретный плод.

Бейлак любит женщин не меньше, чем мужчин. Он любит групповой секс во всех его вариациях. Он любит детей, зрелых в сексуальном плане, но тем не менее несовершеннолетних. Он любит руководить, подавлять. И все это действует невероятно возбуждающе. Он использует стимулянты — алкоголь, различные наркотики — и все это в сочетании с его невероятным шармом и энергией.

— Близнецы фон Граффенлаубы, Руди и Врени? — спросил Фицдуэйн.

— И Эрика? — добавил Медведь.

— Да, да, — сказал Паулюс.

— Гм, — произнес Медведь. — Вам лучше рассказать нам все. Чарли знает об этом?

Паулюс отрицательно покачал головой:

— Он, конечно, знает, что я голубой, но ничего больше. Он хороший друг и добрый человек. Я собирался с ним поговорить, но не смог. Боюсь, что теперь ему придется все узнать, — заметил Медведь. — Вам это понятно, не так ли?

Паулюс кивнул.

Был полдень, когда они выбрались из музея. Пока Медведь решал, где бы ему насытить свой урчащий живот, — он решил, что рыбой сыт по горло, — Фицдуэйн задал вопрос, который вертелся у него в голове с того момента, как фон Бек показался в стене:

— А это нормально для Швейцарии разрушать несущие конструкции в интересах артистического самовыражения? Медведь расхохотался.

— Живое искусство, — сказал он. — Это легко объясняется. Они собирались сломать несколько стен, чтобы сделать новый зал, и решили ради забавы привлечь к этому делу самих художников.