Мэтт молча сел обратно на землю и задул свою свечу.

Следующей была Авалон. Она не выглядела печальной, скорее, довольно сосредоточенной и активной. Встав со свечой в руках, она начала рассказывать свою историю, связанную с Клемом.

– Он был первым, кто заговорил со мной в новой школе. Люди там просто игнорировали меня, избегали даже просто сказать «привет». Это было так отстойно, честно. Я ненавидела Квебек тогда. У меня не было друзей, мне некуда было пойти, не с кем поговорить. Мои родители были в процессе развода. Отец все больше времени проводил в Монреале с новой семьей, мать с утра до ночи пропадала на работе. Приходя со школы, я просто сидела на диване в пустом доме и смотрела тупые комедии по телику, пытаясь хоть как-то отвлечься. Однажды после уроков я стояла на заднем дворе школы. Мне позвонил отец. Он наехал на меня из-за маминого желания получать алименты на пока еще несовершеннолетнюю дочь, будто я была в этом виновата. Нам даже нечего было есть и нечем платить за интернет. Этот разговор вывел меня из себя. Стыдно было плакать, но еще ужаснее оказалось видеть людей, которые презрительно оборачивались на меня и ускоряли шаг. И только Клем тогда спросил, что случилось. Я засмущалась. Не каждый день к тебе подходит симпатичный парень и пытается поднять настроение. Особенно когда тебе только исполнилось шестнадцать. Мы пошли гулять по городу, который оказался не таким уж отстойным местом. Да и жизнь перестала казаться провалом. Клемент внушил мне, что все не так плохо. И даже на самом дне можно найти свои плюсы. А еще он был очень смешной. Вы сами все знаете об этом. – Она поднесла записку к свече и сожгла ее. – Это тебе, Клем, – закончила она.

Потом очередь дошла до Стива. Он заметно нервничал, и ему трудно было говорить.

– Сначала Клемент подружился с моим братом Клайдом. А потом со мной. И я тоже любил кататься. Но я больше не буду этого делать. Не знаю. Вдруг ему там обидно станет, что я продолжаю кататься, а он уже нет. Поэтому я не буду его расстраивать. Еще он разрешал нам с Клайдом жить у него дома, когда наши родители орали друг на друга. Я просто на дух не переносил это, но он говорил, что когда-нибудь все наладится. Но его жизнь закончилась раньше, чем ненависть моих родителей друг к другу. – Он вздохнул, затем окинул всех взглядом. Потом достал из кармана огромный лист. – Ну, я много чего ему хотел сказать. – С неловкостью в голосе пояснил он, откашлялся и поднес письмо к своей свече.

Пока оно догорало, голубые глаза Стива наливались слезами. Он вновь стал похож на сломленного ребенка.