Кристин растянула губы, поджав их. Посмотрела на меня, затем на Алекс. Та хотела что-то сказать, но Кристин накрыла её ладонь своей и поднялась на ноги. В свободной руке сжимала крошки и пустую тарелку. Аккуратно протиснулась между диваном и вышла из комнаты.

В комнате повисла тишина, заполняющаяся шелестом и тихим треском камина.

– Что это было? – голос Дилана был тяжелый, он осуждал меня.

Прикрыл глаза, сжав ладони, но все-таки посмотрел в сторону О’Коннелла, встречаясь с его потемневшими глазами. Все его мышцы напряжены. Челюсть сжата. Он был зол, но пытался сдержаться.

– Слушай, – понизил голос, чтобы никто кроме друга не услышал, – вы ведь с Кристин не вместе?

Лицо Дилана лизнул теплый свет от огня в камине, но даже так, я заметил холод, с которым он медленно наклонился ко мне. Сжал в руке стеклянную бутылку и, сузив глаза, произнес:

– Я не знаю.

– Чувак, что ты не знаешь? Она сломала твою жизнь и после этого ты еще в чем-то можешь сомневаться?

– В этом то и дело. Это была не Кристин.

Усмехнулся:

– Конечно она.

– Нет, – Дилан качнул головой, удобнее располагаясь на ковре. Запрокинул голову на диван, тяжело вздохнув, – в том то все и дело.

Зрачки забегали по лицу друга. Он не смеялся, а значит, не шутил. И тогда моя улыбка пропала. Что-то нервно защекотало в животе, заставив передёрнуть плечами. Отставил бутылку, тут же накрыв руками влажное от пота лицо. Сидел так какое-то время, пока главный вопрос не созрел в опьяневшем сознании.

– Кто это сделал? – спросил, с замиранием ожидая ответа.

– Отец.

Челюсть невольно отвисла.

Я так возненавидел Кристин. Она вечно пыталась приблизиться к Дилану, а я всеми силами мешал этому, но когда мне нужна была помощь с Алекс. Она всегда оказывала мне её и тогда… да, тогда я думал, что так Кристин пытается загладить свою вину, но никакой вины не было. Я откровенно издевался над ней, и все это просто так. Оказывается, что то я – плохой.

Оказывается.

– О-о, Кристин, – это Алекс. Она воскликнула, вытянув руки к подруге.