Ужас заставил похолодеть мышцы от одной догадки, чего подруге их побег мог стоить. Но… Стоп. Вчера же виделись. И она счастливой выглядела. Что это — игра? Не верилось…

— Да-а, Света, кстати… — хмыкнул Шустов так, будто все эти мысли прочитал по ее глазам, заломил бровь. — Но и ты, чудо… Начудила, блин! Ты хоть в состоянии представить, что я испытал, когда мне сказали о твоем исчезновении, а, золотая моя? Вообразить можешь?! — она не особо поняла, про что он.

Моргнула, неспособная отвести взгляд. Ну не намекает же Шуст, что реально… испугался? Она для него что-то уже тогда значила?

— Версии?.. — словно поддевая, тормоша ее, протянул Денис. — Нет? А кто у нас первый оказался под подозрением в твоем… похищении, догадываешься? — с сарказмом в голосе, уточнил Шуст.

Шуст… Ох, божечки! Нахлынуло вдруг другое понимание! Задрожала! Но…

Даже нахмурилась, пытаясь в голове все разом удержать, а оно выскальзывало песчинками сквозь пальцы, крутилось вихрем, как песчаная буря под ветром.

— Логист?! — вышло с упреком.

Мамочки! Не то чтобы она его упрекать собиралась, но… Зачем он ей соврал?!

У него лицо как-то странно дернулось.

— О, мы уже оправились и предъявляем мужу претензии? — сарказма в голосе Шустова добавилось. И он продолжал ухмыляться, уже обеими сторонами лица. Что веселого-то?!

Захотелось фыркнуть и… И… Да хоть щелбан ему дать! Очень странный порыв в отношении такого человека, как Шустов, нет? А в груди на разрыв просто! Все болит, как разодранная рана, и ничего не понятно!

Это было так похоже на их разговор по пути домой пару дней назад. И так отличалось! Потому что она сейчас совершенно не ощущала того безграничного доверия. Только прорву непонимания и ужаса из-за этого!

— Как мы могли пожениться? Я не помню… Я же не давала согласия, и ты не спрашивал!..

— Разве?!

Он глянул на нее так многозначительно, а перед глазам яркая картинка, как надевает кольцо в гостинице Стамбула. И потом их разговор в машине, полный недосказанностей, словно на предложение и чувства намекающий.

— Я не спрашивал — я решил, девочка моя золотая, помнишь? Сама говорила и понимала все. И ни одного слова возражения уже я не припомню, — хмыкнул Денис, похоже, откровенно забавляющийся с ее растерянности и прострации. — Ты — моя, напоминаю, не тяжко. Имею право!

— Да ты!.. — вовремя прикусила язык, сама не понимая, что нашло.