В порту нас арестовали турки. Паспорта, выписанные консульством Харбина, они признали ненадежными. Точнее сказать, это был всего лишь повод. Несмотря на то, что местом и моего рождения, и Сандро была Грузия, наше возвращение сюда они все равно сочли подозрительным.

До того, как приехать в Грузию, мы не имели сведений о сложившейся здесь реальной обстановке, поэтому мы оказались в неожиданной ситуации. В марте армия генерала Мазниашвили изгнала турок из Батуми, и нас освободили.

В Батуми мы навестили старого знакомого моего отца. Михаил Ильич Вялов раньше был директором школы. Сандро был удивлен, когда очутился в доме брата своего преподавателя.

В городе царили противоречивые настроения, одни с радостью праздновали изгнание турок, другие жесчитали это освобождение временным, так как скоро их место заняли бы большевики. Но, несмотря на это, как это свойственно грузинам во время радости или горя, вино лилось рекой. Батуми наполнился людьми, которые не хотели признавать большевистскую оккупацию. Те, кто не успел еще покинуть Грузию, пытались перебраться в Турцию или отправиться на Запад. А до того и уезжающие, и провожающие пытались охладит вином пыл своих сердец.

Наверное, было двадцатое марта. Я и Сандро вышли в город. Было не холодно, но погода вела себя так, как подобает марту. По правде говоря, я так соскучился по Батуми, что никакая погода не могла удержать меня дома. Сандро тоже очень хотел познакомиться с городом. Я обещал ему показать самое хорошее место, которое мне запомнилось с детства, где варили самый лучший кофе на всем Черноморском побережье. Вот мы и пошли по узким улочкам в Старый город.

Наши планы, которые мы наметили еще в Греции, резко изменились, так как с нашими документами мы не могли поехать в Тбилиси, который уже находилсяпод контролем большевиков, что составляло для нас реальнуюопасность. Мы ведь думали получить паспорта независимой Республики Грузии, и спокойно уехать в Полтаву, но создавшееся положение всепоставило с ног на голову. Отправляться в Полтаву с паспортами, выписаннымив Харбине, было очень опасно. Так или иначе, нам пришлось бы задержаться в Батумина несколько дней, так как для нас это было самым безопасным местом, где ситуацию контролировали силы бывшего правительства. Хотя, мы не знали, как долго продлится это положение, так как в ближайшие дни и в Батуми ожидали появления большевиков.

В городе мы случайно встретили старого знакомого нашей семьи. Нико Накашидзе был степенным мужчиной в летах, весьма почитаемой и знатной личностью. Одно время они дружилис моим отцом. Его жена была внучкой последнего князя Мингрелии и Абхазии. Он очень обрадовался встрече с нами. Мы тепло поприветствовали друг друга, и я представил ему Сандро. Я не учел того факта, что представлять ему Сандро таким именем и фамилией могло быть неоправданно. Наверное, Батуми ослабил мою бдительность. Семья Амиреджиби оказалась в близком родстве с Нико Накашидзе. Когда он узнал фамилию Сандро, то тут же спросил, как звали его отца. Сандро чуть замешкался, но у него не было другого выхода, и он взволнованно сказал: «Георгий Амиреджиби.» Господин Нико еще раз окинул его взглядом, и со свойственным ему спокойствием сказал: Оказывается, мы родственники, как я могу отпустить такого гостя, не пригласив его в дом. Он не объяснил, какими они были родственниками, но я почувствовал некоторую неловкость, так как из-за моей непредусмотрительности у Сандро могли возникнуть неприятности. Сандро же принял это приглашение совершенно спокойно и поблагодарил Нико Накашидзе за оказанную честь. Благодарность была высказана не с целью избежатьприглашения, наоборот, она означала согласие. Господин Нико довольно улыбнулся и, если он, еще несколько секунд назад мог иметь сомнения в отношении Сандро, то после его согласия эти сомнения окончательно развеялись. Во всяком случае, он казался довольным согласием Сандро.