– Приехали, Софья Николаевна, – сказал Антон, но остался сидеть.

Я вздохнула и выбралась из машины. Антон вышел вслед за мной, захлопнул дверцу и подошел вплотную.

– Софья Николаевна… – начал он, но я перебила с усмешкой:

– Еще раз скажешь «Николаевна», и я в тебя плюну.

– Софья, – согласился он, – не бойтесь ничего. Точнее, бойтесь, будьте очень осторожной, но… я вам обещаю, что сделаю все возможное для вашей безопасности.

– Спасибо, – сказала я, сжала его руку под черным рукавом пиджака и медленно отправились прочь с пустынного двора.

Антон смотрел мне вслед. Дверца машины не хлопала, мотор не урчал, Антон смотрел мне в спину.

Как это все печально.

* * *

В коммуналке случился вселенский канализационный потоп. Братья-троцкисты сновали с ведрами и тряпками и ждали вердикта сантехников: два хмурых знакомых мужика из нашего ЖЭКа пытались извлечь из толчка некую затычку. Из-за этой преграды почему-то лопнула труба, и сантехники старались представить вредный предмет для всеобщего обозрения и осуждения.

– Повезло тебе, Софья, – буркнул Коновалов. – Только ты можешь быть уверена, что не твоя тряпка забила унитаз.

– Давно трудитесь? – спросила я, размышляя, стоит ли снять ботинки или в уличной обуви пока походить.

– Часа полтора. Сантехники говорят, в трубе что-то застряло, ржавое железо не выдержало напора и, говно, простите, в магазин протекло.

– Вот беда-то, – согласилась я и пошла в свою комнату.

В ней ничего не изменилось. Уходя на свидание с Туполевым у касс Речного вокзала, я тщательно убралась, вытерла пыль, расставила учебники и книги в должном порядке. Если бы в эту комнату с печальным или служебным визитом зашли люди, то увидели бы келью воспитанной девушки и примерной студентки. Заподозрить грязные помыслы в столь образцовой мадемуазель не просто, я постаралась.

Привычные вещи, фотография котят в клубках шерсти на стене трогала до слез, я сняла ботинки у порога комнаты и прошла к окну. В квартире Туполевых не горело ни единого огонька, невзирая на пугающие серо-фиолетовые сумерки, я тоже не хотела включать свет, села у подоконника, поставила на него локти и начала ждать.

Спросите чего? Не знаю. Звонка мобильного телефона и сигнала «Отбой, Софья»; движения серых людей в бронежилетах к наружной лестнице; или, может быть, прихода Самоеда. Чего-то ждала.

В коридоре топали кирзачи сантехников и шумели, ругались соседи, высоким фальцетом в общем гомоне выделялся обеспокоенный голос Лопаты. Голоса перемещались – от кухни до лестницы и обратно, накал страстей повышался, и наконец с истерическим выкриком «Сонька!! Выйди!!», на мою дверь опустился чей-то кулак.