– Ну, ёперный театр, она решила меня доконать, – уже веселее сказал Соловьев, но видно было, что он крайне заинтересован в моей информации, да и давно уже понял, что я просто идиотка, возомнившая себя сыщицей, а не преступница. – Ладно, пошли на выход, все равно уже скоро обед, – пошутил он.

Мы вышли на улицу.

– У меня дома есть компакт-диск из Дашкиной квартиры. Там какой-то видеофильм о гаишниках. Но я ничего не поняла, потому что у меня на компьютере нет колонок. Давайте поедем вместе ко мне домой, и я вам отдам этот диск, – робко начала я.

– Как диск попал к тебе? – поинтересовался он.

– Да у Дашки в компьютере взяла, еще когда мы с Никитой обыскивали комнату. Почему-то мне показалось, что в нем может быть что-либо интересное.

– Ну, ты даешь, – только и смог произнести измученный мной и моей обвальной информацией Соловьев, – поехали, а заодно покормишь меня обедом, сыщица, – грозно подытожил он.

* * *

Всю дорогу до моего дома Батон сидел, вжавшись в сиденье и вцепившись в ручку, приделанную к кузову «Жигуленка». Потому как я неслась со скоростью взбесившейся мухи, подогреваемая тем, что у меня в машине следователь прокуратуры, и с ГАИшниками будет договориться легко.

Временами, когда казалось, что моя машинка на полной скорости не сумеет пролезть в какую-либо особо узкую щель между автомобилями, Батон тихо охал и только сильнее вцеплялся в ручку. Но ничего мне под руку не говорил. И правильно делал.

До дома долетели мы минут за десять. Когда я лихо припарковалась у подъезда, Олег, крякнув, открыл дверцу машины и, повернувшись ко мне, виновато произнес:

– Сама виновата, нечего было так лихачить.