– Я сказал ей, что нужно уладить проблемы с мужем. По правде говоря, это ее взбалмошное поведение продолжается уже слишком долго. И она опять стала много пить. Теперь за нее отвечает ее муж, а не я. – («Аллилуйя!» – мысленно возгласила Гвен и едва удержалась от аплодисментов.) – Мы решим, что делать с девочкой, когда вернемся. Знаю, я говорил, что мы позаботимся о Навине в старости, но не планировал распространять эти заботы на ее взявшихся из ниоткуда родственников, если девочка действительно ей родня.

– О, Лоуренс, конечно она ее родственница.

– Что-то в этом есть странное. Я послал за семейным архивом, который собирала моя мать, на всякий случай, вдруг там обнаружится что-нибудь, что прольет свет на ее происхождение. Какой-то намек на связь девочки с Навиной.

– Сомневаюсь, что там найдутся какие-то объяснения. Навина сама не знала о существовании этого ребенка.

– Знаю. Я говорил с ней.

У Гвен заколотилось сердце.

– И что она сказала?

– Ничего нового, помимо того, что нам уже известно. – Лоуренс помолчал. – Гвен, ты очень бледная.

– Все хорошо. Может, немного устала.

Она заметила тревогу в глазах мужа, но успокоилась, когда он перевел взгляд на платья, разложенные на постели.

– Они все красивые, но не бери с собой много вещей. Думаю, тебе будет приятно услышать, что Кристина поведет тебя по магазинам на Пятой авеню. Она считает, ты с удовольствием обновишь гардероб, купишь что-нибудь модное.

Гвен расправила плечи и, уперев руки в бока, сердито посмотрела на него:

– Кем она себя возомнила, эта чертова Кристина?! Я не бедная родственница, которая нуждается в подачках. Мне не нужно, чтобы она водила меня за покупками.

Лоуренс выпятил подбородок:

– Я думал, ты обрадуешься.

– Ну, ты ошибся. Мне надоело ее покровительство. И твое тоже.

– Дорогая, прости. Я понимаю, ты расстроена из-за отъезда Хью.

– Я не расстроена! – отрезала Гвен.

– Дорогая…

– Не приставай ко мне со своим «дорогая»! Я вовсе не расстроена. – И она разразилась слезами.