Вернувшись домой, дона Зели просто остолбенела: Нанда старательно пришивала пуговицы к мужской рубашке.

– Не верю своим глазам. Неужели случилось чудо? Вы с братом перестали враждовать, помирились, наконец?

Оказалось, что рубашка вовсе не Уго, а Родриго. Он просил Нанду помочь ему, вот она и помогает ему как другу. Лучше бы мать дала ей пуговицы, а то те, что есть у неё, не подходят к рубашке по цвету. Дона Зели просто не могла узнать свою дочь – это говорит Нанда, которая никогда не следила даже за своей внешностью! Может, её дочь повзрослела? Дона Зели вздохнула – вот если бы ещё Уго переменился, повзрослел бы, наконец, поумнел. Вот где он сейчас? Никогда от него правды не добьёшься. Зели размечталась. Скорее бы дети стали взрослыми, как-то определились в жизни, начали зарабатывать. А то она совсем выбилась из сил…

Уго вёл переговоры с Вашингтоном – не сможет ли тот ему помочь. Срочно нужны деньги. Ему предлагают подержанный мотоцикл, в хорошем состоянии, и всего-то за сто двадцать косых! Надо брать, а то его быстро продадут: мотоцикл – просто мечта! Выслушав приятеля, Вашингтон пообещал что-нибудь придумать – например, он может поговорить с Манэ Бешигой, и тот подыщет Уго какую-нибудь работёнку. Уго знал, что Вашингтон поможет ему и, конечно, сдержит слово – никому ничего не скажет, как обещал. А вот когда он получит этот мотоцикл… Тогда посмотрим.

Закончив свои переговоры с Вашингтоном, Уго стал ломать голову, как бы повидаться с Патрисией. Предки запретили ей выходить из дому – ну и порядки у этих богатеев. Наконец его осенило: он явится в дом Патрисии под видом посыльного!

Сказано – сделано. Через час он уже звонил в дверь особняка Соуто Майя. «Для сеньориты Патрисии», – он показал привратнику нарядную коробку и прошёл в холл, сказав, что ему велено вручить это сеньорите лично. Патрисия пришла в восторг от выдумки Уго.

– Уго, гениально! Я по тебе так соскучилась! А что там внутри?

– Ничего, – буркнул Уго. – У меня нет денег на подарки. Слушай, давай встретимся сегодня вечером, сходим куда-нибудь…

– Не знаю, Уго. Я ведь наказана. Вряд ли мне удастся выйти из дома. Если только выпрыгнуть в окно, – с сомнением проговорила Патрисия.

– Жду тебя в семь, буду внизу, – положил конец её колебаниям Уго.

По канатной дороге Мерседес с Дугласом поднялись высоко в горы. У Мерседес дух захватило от этой невиданной красоты. Синее небо, без единого облачка, словно волшебная чаша, висело над белым простором земли. Под лучами нестерпимо яркого солнца покрытые снегом горы сверкали бриллиантовым блеском. А долина между ними походила на огромную сказочную перламутровую раковину. По склонам гор скользили в ярких костюмах, с беспечными, загорелыми лицами, лыжники.