– Отец, я ничего не понимаю. Мама тоже переживает из-за ваших отношений, почему вы не хотите поговорить откровенно обо всём? Поверь мне, любовь дороже гордости, дороже ревности, дороже унижения…

– Есть обстоятельства, которые не обсуждаются. По сути, нам не о чем разговаривать с Лаис. Отношения говорят сами за себя. Они умерли. Нам больше незачем жить вместе.

– Мне трудно в это поверить.

– Да, в это поверить трудно, но я принял решение.

– И всё же я очень прошу тебя – поговори с мамой.

Но разговор Конрадо и Лаис не принёс радости, ни ему, ни ей. Они встретились на набережной в роскошном кафе, Конрадо смотрел, как к нему приближается удивительно красивая женщина – его жена.

Он видел восхищённые взгляды мужчин, которыми они провожали Лаис, почтительность обслуги, угадывавшей в ней настоящую леди, и думал: «Эта женщина была моей, и я был счастлив с ней… Я был счастлив с ней каждую секунду, она никогда не вызывала во мне раздражения. Зачем ей понадобилось разрушать это всё?»

Лаис была одета в ослепительно белую кофту, вышитую мексиканским орнаментом, и этот орнамент удивительно шёл к её скуластому лицу и чуть раскосым глазам.

– Что тебе заказать? – спросил Конрадо.

– Только апельсиновый сок. Извини, я ушла с работы, мы можем начать разговор сразу?

«Она ушла с работы, где её ждёт этот альфонс, этот жигало – любитель стареющих красавиц», – с ненавистью подумал Конрадо.

– Я не буду обвинять тебя, Лаис, ведь этого ты ждёшь? И не стану сваливать ответственность со своих плеч. Я прожил с тобой двадцать пять лет – целую жизнь, и это сделало меня лучше. Поэтому я не хочу опускаться до обвинений. Мне очень жаль, что всё так получилось, Лаис. А ещё я больше сожалею о том, что ничего не смог поделать, чтобы это предотвратить, что был слеп. Я уверен, всё то, что произошло, произошло не по твоей воле. Эта роковая случайность, совпадение, ведь ты очень наивный и доверчивый человек. А возможно, мы стали другими. Возможно, мы перестали замечать, как раньше, что происходит с другим, угадывать его желания. Мне кажется, мы теряем взаимное уважение, теряем достоинство. Я не хочу, чтобы это случилось, поэтому я решил уйти из дома. Я оставлю дверь открытой, надеясь на перемены. Но говорить подробно о деталях трагедии, – да, для меня это трагедия! – у меня нет никакого желания.

– По-моему, мы сейчас переживаем кризис. Давай успокоимся, всё пройдёт, и когда всё будет позади…

– Я не желаю разговаривать об этом, Лаис, – перебил её Конрадо. – Что пройдёт, почему пройдёт – это меня не касается. Есть вещи, которые я не смогу забыть. Я слишком уважаю себя, той женщины уже нет…