Старуха потянулась было снова за первой флягой, но Мася её снова остановил.

— Выходит, нас в Швейцарию гоняли зря?

— Зря. Каюсь. Он, мразь лживая, дерюжная, просто издевался. Уверен был, пузатый врун, что не сыщете вы злодея, даже вчетвером…

— Что лживый — то лживый, — поддакнула Маринка, — отец ведь лжи он, как-никак…

— А почему он всё время у вас «пузатый» и «дерюжный»? Он же может и другую внешность на себя напялить? — спросил Мася.

— Так ему для имиджа сподручнее — под скромного косить. И Сталин с Мао так выделывались, и я, козлиха старая, драной клоунессой сколько лет отходила… Тьфу, идиотка…

Дальше бабка, минут пять, лаяла себя саму, тоже с непечатными словами. Прервала её баба Маша.

— Слушай, милая, тебе ведь теперь трудно, а я, чёрствая душа, всё никак не верну твой подарок…

Она сходила в спальню, принесла старинное колье. Бриллиантов на нём было!

— Вот, хорошо, что не сдала в ломбард, а то зубы планировала сделать…

Старуха окончательно протрезвилась.

— Ещё чего! Подарки забирать! А зубы я тебе щас и так сделаю! Есть тут хоть одна комната с креслом?..

Она достала одну из палочек, выданных ей «Робертом де Ниро», потрясла ею в воздухе…

Через полчаса баба Маша сидела за столом, сверкая голливудским прикусом, кусая всё подряд, даже каменные сухари — и с большим успехом!

На зубы, как вы поняли, ушла часть волшебной палочки, которая и не палочкой была вовсе, а сгустком «универсальной материальной энергии» — делай из неё, что хошь. По крайней мере, экс-привратница ухитрялась делать.

— Хорошо, что хоть Силантий не сукой оказался, приберёг мне немного добра, отбил у заговорщиков…

— Силантий — это который с родинкой? — снова проявил смекалку Максим.

— С родинкой, с родинкой… Такой родной… Когда теперь свидимся…

Мадам всплакнула, вытерла глаза, обняла Максимку.

— Все они, кроме Силантия, мне завидовали, все… А я завидую тебе, малыш…