— Да ничего… в этом… удивительного… нету, — въедливо ответила Маринка, выливая в блюдце остатки чая из чашки. — Придёшь, бывалоча, в старый монастырь, да и в не очень старый — без разницы, а тебе навстречу пара: кошка с только что пойманным голубем в зубах. Если бедолага вырвется — значит и вас, наблюдающих сцену, неприятность минет, а если нет — пиши пропало…

Беседа так бы и текла весь вечер плавно, с переходом в утро — Маринка умеет укачивать. Но к бабе Маше вдруг идея подвалила:

— Слышь, сестра ты моя, благодетельница, а поселяйся-ка ты у меня, ась? Будешь чудеса свои прямо здесь творить: хочешь — кошек с голубями строй, хочешь — собаками командуй, а хочешь — людям вещай, всё, что знаешь про них… А знаешь-то ты много, не сомневаюсь…

— Соглашайтесь, соглашайтесь, тут вам будет хорошо! Можете всё время спать на моей кровати! — вскочил со своего места Мася и помчался к шкафу за свежим бельём.

Мадам сначала было воодушевилась, но потом снова скисла.

— А как же дочь моя?

— Что — дочь твоя? — в момент отреагировала баба Маша. — Боишься, что будет чураться тебя, и что, Господи прости, перестанет даже ко мне ездить?

Старуха промолчала, но по лицу было видно, что боится она именно этого.

Маринка снова вынула мобилку.

— Погоди! Сейчас я её подготовлю…

— Прямо сейчас?! — вздрогнула мадам.

— А чего тянуть? Сделаем! — поддержала тёть-Марину баба Маша. — Обещаю даже не ревновать, ведь я бабка, а ты — мать! Извини, что стихами вышло… Щас обработаем тебе дочуру в лучшем виде, чтоб тебе ночью лучше спалось, на Максимкиной-то подушке, заодно и мысли все узнаешь этого сорванца, чего он там удумал на следующий раз… Говорят, если на чьей-то подушке поспишь — мысли его узнаешь!

— Прекрати, Маша, православный человек, а всякую муть колдовскую городишь, — цыкнула Маринка.

— А чё здесь колдовского-то? Если человек спит, он одновременно колдовать не может…

Бабульки спорили, цифирьки телефона попискивали, все четверо не сводили глаз с мобильника, но на том конце трубку никто не брал. Раз пять или шесть перенабрала номер Маринка.

Наконец, ответ поступил, но неожиданный. Ляля рыдала, а Юры вообще дома не было. Все удивились. Кроме Максимки.

— Маме Ляле давно нравится другой дядя, из шоу-бизнеса, вроде этот… как его… продюсер… — с видом триумфатора сообщил он.

— Погоди! — возмутилась Маринка. — Как это? Она же в интересном положении…

— Не-а! — гордо приосанился малец. — То было в сентябре, а сейчас…

Баба Маша схватилась за сердце: