— А нельзя весь этот сброд убрать? Погуляли бы спокойно…

— Убрать?!

Старуха растерялась.

— Вроде, не жестокий мальчик, а такое говоришь. И потом: куда я их уберу? Специальной клетки у меня для них нет. Перенесёмся в другую эпоху, пожалуй, там не так суетно…

Секунды не прошло, как по Невскому уже не чиновники бежали, и не поэты с гусиными перьями за ушами разгуливали, а, чуть вразвалку и с прискоком, шествовали мужики в кафтанах петровской эпохи. Те тоже выглядели смурно, но количеством явно уступали предыдущим. Толпа значительно поредела.

— Это что, восемнадцатый век?

— Да.

— А только что был девятнадцатый?

— Да.

Привратница типа замечталась. Видать, нахлынули воспоминания.

— Интересных личностей увидим? — дёрнул её за рукав Максимка.

— Мой интерес тебе известен — хочу встретить кого-нибудь, кто знает меня и окликнет по имени. Но для этого необходимо вернуться в девятнадцатое столетие, ибо, хоть и родилась я в восемнадцатом, но теперешнюю внешность имела уже в следующем веке. Ты не против возвращения? — спросила мадам, подмигнув.

— Как скажете! Мне тоже надо знать, как вас зовут, а то сегодня в маршрутке брякнул «мадам» — все чуть не упали…

Дошли до угла Малой Садовой, сели на скамейку. Скамейка тёплой оказалась, несмотря на январь-месяц. Рядом присела торговка куриными яйцами. Вынув из корзины одно яйцо, она обратилась к старухе:

— Благословите, мадам привратница!

Старуха, ничуть не удивившись, превратила яйцо во взрослого петуха. Чёрного!

— Благодарствуйте, прошу дальше… — тоном близкой знакомой сказала торговка.

Мадам превратила петуха обратно в яйцо, которое торговка положила в чёрную коробочку. У неё в специальном утеплённом мешке была куча пустых разноцветных коробочек: не только чёрного, но и оранжевого, и белого цветов.

Операция «яйцо-петух-яйцо» была проделана много раз, пока не закончились яйца. Вместо петухов иногда возникали куры. Куриный случай считался неудачным, после него яйцо отправлялось обратно в корзину. Когда торговка ушла, Максим спросил:

— Зачем ей эти превращения?