— А что говорит твоя служанка? Она устыдилась за свой поступок?

Эртемиза покачала головой и развела руками.

— На твоем месте, дорогая, я взялась бы в первую очередь за нее. Негоже, когда слуги ведут себя подобным образом. Разве ты не слышала тех историй о поджогах в богатых домах Тосканы? А ведь это все из-за неосмотрительности: набирают непроверенных людей, а потом удивляются, что их поместья грабят и жгут.

В карих глазах художницы запрыгали искры смеха:

— Что-то я с трудом представляю себе Абру или Хавьера в роли поджигателей.

Ассанта звонко расхохоталась и подхватила:

— А что, это была бы пикантная комедия! Нужно намекнуть сюжет кому-нибудь из наших драматургов. Но если говорить, не шутя, то лучше тебе все узнать у самой служанки. В моих глазах это большая дерзость — перебегать дорогу хозяйке, тем более в таких вещах.

— О чем ты, Ассанта?! Я не давала никаких поводов синьору Вальдесу рассчитывать на взаимность. Его сердечные дела меня нисколько не трогают, разве я не говорила тебе, что для меня он совершенно чужой человек? Если бы не письмо с намеком на Абру, я не вспомнила бы о нем и теперь. Абра мне не чужая.

— Что это за письмо?

Эртемиза вытащила из бархатной поясной сумочки помятый конверт и протянула ей. Ассанта пробежала взглядом скудные строчки послания и тоже ничего не поняла.

— Разве это его почерк?

— О, да! Поверь мне, я хорошо запоминаю начертательную манеру элементов. Тут определенно хотели ее изменить. Обычно этого достигают, меняя руку, но ты же знаешь, что левая у него покалечена и не удержала бы такой тонкий предмет, как перо. Поэтому он обошелся правой, но полностью исказить почерк ему не удалось.

— Если бы он так уж хотел остаться неузнанным, то велел бы это сделать какому-нибудь писарю.

— Как мне кажется, в большей мере ему хотелось выставить в дурном свете мою служанку. Да и втягивать в это посторонних, наверное, не входило в его намерения.

Ассанта задумалась:

— Да… странно… Более того — совсем не похоже на этого благородного дворянина, каким он мне всегда представлялся…

— Расскажи мне о нем все, что знаешь, — впервые за все это время сама попросила Эртемиза.

— Могу только повторить то, о чем уже говорила. Сплетникам тоже известно далеко не все, если оно не дает пищу для новых сплетен. Хавьер происходит из обедневшего дворянского рода, состоит на службе у испанского короля и здесь бывает наездами, по вопросам дипломатического характера. Если бы Раймондо занимался отношениями с Испанией, он знал бы о Вальдесе куда больше, чем сейчас, но у них слишком разные круги обязанностей. В юности Хавьер бывал на Юкатане, и теперь иногда рассказывает об аборигенах, которых зовет майя, о городах мертвых, об идолах и рукотворных горах, где совершались человеческие жертвоприношения. Там золото ценилось ниже, чем стекло, а дикари не знали даже, что такое колесо. Это все очень интересные истории, и мне жаль, что ты не слышала их из первых уст. Уверяю, тебе они понравились бы. Вальдес обычно немногословен, но оттого и рассказчик он прекрасный: все, что он говорит — всегда важно. Каждое его слово, как удар мечом в поединке, ничего лишнего. Лучший воин и лучший повествователь, пылок и верен слову — и я даже не знаю, что еще тебе нужно от мужчины.