Он посмотрел на неё, как затравленный зверь. Она не узнавала прежнего Яра. В его глазах была пустота, страх, отчаяние, одиночество, гнев — чего там только не было, кроме обычного отрешённого спокойствия, которым он прежде так подкупал. Словно это был не он, не Яр, не тот, кого она любила.

Лара обескураженно разглядывала его. Но важнее всего этого было услышать его ответ.

— Так что?

— Нет, — сказал Яр, — как я могу? Я же люблю тебя.

Сказал как-то странно, с болезненной страстью и без эмоций.

— Одевайся, поедем, я больше тут не могу.

Он встал, подошёл к зеркальному столику, взял их с женой совместную фотографию и положил изображением вниз.

Лара облегчённо вздохнула.

* * *

Тишина раскололась на кусочки. Хрупкая девушка, стоя у окна, лихорадочно сжимала тонкими пальчиками белый подоконник. Слёз не было, только какие-то странные всхлипы.

«Ну почему, почему сейчас? — проносилось в её голове. — Мы ведь так мечтали об этом ребенке, столько времени! Мы? А может быть, я сама всё это придумала, и нет никаких „Мы“, только мои глупые мечты и фантазии, и он больше не любит меня — совсем. Или даже никогда не любил».

Солёные слёзы уходили внутрь, Маша сглатывала их — она не привыкла давать воли эмоциям, всегда держа их глубоко внутри. Наверно, это всё её вина, она просто дура, придумала себе красивую сказку о прекрасном принце и счастливой семье.

Но всё же было так хорошо…. А мама сразу говорила, что ничего из этого не выйдет.

Звонок телефона — странная связь с реальным миром, как всегда, вовремя.

— Леночка, привет…

— Привет, Машута, что-то случилось?

— Да, мне как-то нехорошо. Голова кружится, и немного страшно.

— Хочешь, я зайду?

— У тебя клиенты?

— Девочка отменилась, как раз свободна.