В замке заскрипел ключ, и всё внутри Лары сжалось в болезненный клубок неприязни и страха. Она давно ненавидела и боялась этого человека, а точнее — то ужасное существо, в которое превратился Яр. Со дня смерти жены он таял на глазах, пил, болел, худел, не следил за собой и ожесточался. Ни о какой близости и речи не было, но и расстаться Лара тоже не решалась, опасаясь его гнева. Она жила словно в аду и как-то летом решилась поехать в тот лес, к старухе Тамаре, чтобы просить её снять проклятье. Однако на месте дома ведьмы Лара нашла лишь пепелище. Убитая безысходностью, девушка хотела остаться там и умереть, ей невыносима была мысль вернуться домой к той жизни, которую нельзя было уже починить, но какой-то старик увёл её оттуда и посадил на автобус. Она смутно помнила ту поездку, однако с тех пор и сама начала гаснуть, удручённая собственным бессилием.

— Ларик! — раздался из прихожей хриплый пьяный голос Яра.

Она не ответила.

Не разуваясь и громко дыша, он протопал до кухни и остановился в дверях, опираясь на косяк. Из высокого красивого статного мужчины Яр за несколько месяцев превратился в воняющего дешёвым пойлом долговязого костлявого старика, неопрятного, заросшего, с грязными торчащими во все стороны космами волос и бороды. Рубашка на груди была застёгнута наперекосяк, под ней виднелась красная волосатая грудь.

Лару передёрнуло от отвращения.

Яр достал из-за спины и, скалясь в какой-то нечеловеческой улыбке, протянул ей растрёпанный букет полевых цветов.

Она вытащила руки из раковины, повернулась к нему и стояла молча.

— Я люблю тебя, Ларик, — прохрипел он и двинулся к ней.

— Я просила тебя больше не пить, — жёстко сказала она.

— Вот так, значит, — злобно сказал чужой мужчина и швырнул букет на стол.

Оборванные лепестки посыпались на пол. Лара смотрела на них, как загипнотизированная. Слёзы подступали к горлу, но наружу не выходили.

— Сделай чай, — приказал Яр.

— Нет, — ответила Лара и отвернулась обратно к раковине.

Она скорее ощущала, чем слышала, как он приближается к ней, обдавая её жаром своего тела и гнева, а в следующий момент он обхватил её сзади обеими руками, сцепив их у неё на груди. Сжимая хватку, Яр поднимал переплетённые руки выше, пока они не оказались у Лары под горлом, а затем резко дёрнул их вверх, так, что её ноги оторвались от пола, и она повисла в неестественной позе с запрокинутой головой, цепляясь за его локти и пытаясь оттащить их от горла.

— Я люблю тебя, Ларик, — продолжал он повторять хрипло, — а ты меня больше не любишь.

— Яр, — хрипела она, — отпусти меня… я люблю тебя, правда! Пожалуйста, отпусти.