— Да, но ведь тут хоронят в стене. Видимо, в земле они портятся быстрее. Сначала я этого не знал и все не мог понять, почему они не превращаются в нзамби. Первых двух пришлось убить, их ум почти не пострадал. Потом я сообразил, что здесь тело лежит в стене и попробовал забирать его позже. Вот так по опыту и определил, что поднимать «мертвецов» лучше всего на третью ночь.

— Их можно как-то вылечить? Вернуть к нормальной жизни?

— Нет, конечно.

— И долго они существуют в таком состоянии?

— Кто как. Если их вовремя кормить, то некоторые по четыре-пять лет держатся.

— А теперь скажи, почему их нельзя убить?

— Отчего же, можно. Просто они не чувствуют боли и выполняют приказ, пока способны держаться на ногах.

— Испанский форт — твоя работа?

— Конечно, — засмеялся Дух Смерти. — Ненавижу белых. Мои нзамби неплохо справились, а?

— А женщин-то зачем убивал?

— И бокору нужна жена.

— Ты спал с ними, а потом сжирал своих собственных детей…

Впервые в глазах Айа-Найи мелькнуло нечто похожее на страх.

— Одного попробовал оставить, но вскоре понял, что он растет нормальным, не нзамби.

— Ты убил его, потому что он мог тебя выдать?

Молчание.

— И ты еще смеешь рассказывать, что любил своих детей?! — возмущенно вскричал Иштван.

— Не тебе меня судить! — рявкнул Дух Смерти. — Это такие, как ты, лишили меня семьи!

Он вдруг резко свистнул, и тотчас справа мелькнула тень. Священник не успел опомниться, как прыгнувший Сапа Камаюк повалил его на землю. Ружье отлетело в сторону. Инки в ужасе закричали. Изловчившись, Иштван напрягся и оттолкнул жреца, тот упал спиной в костер и дико завопил. В то же мгновение колдун, схватив валявшийся рядом макан, вскочил и занес его над головой лежащего перед ним белого…

Грохнул выстрел, и над селеньем взмыла стая испуганных туканов. Прежде, чем рухнуть на землю, Дух Смерти успел обернуться и увидеть своего убийцу.