— Может, стоит уйти подальше в сельву?

— Нет, Амаута. Это очень трудно. Пока мой дед добрался от Анд и построил здесь город, он потерял больше половины своих людей.

— Что ж, значит, остается только молиться.

— Да, ты прав. Но мне бы не хотелось, чтоб то немногое, что мы смогли сохранить, досталось белым.

— Что ты имеешь в виду? — не понял Иштван.

Апу Ума вздохнул и махнул рукой.

— Пошли.

Он кликнул Сампа Анку, и втроем они направились в один из деревянных складов. Иштван бывал здесь десятки раз, но никогда не видел чего-либо ценного. Корзины с маисом, мешки с маниоком и картошкой, сосуды с напитками. Вряд ли такие мелочи могли занимать вождя.

Между тем Апу Ума собственноручно запер дверь изнутри, а Анка прошел в дальний угол и принялся освобождать его от корзин и прочей утвари. Вскоре Иштван увидел лежащий на полу большой плоский камень. Вождь с сыном отодвинули его в сторону, и взору открылся вырытый в земле лаз.

— Подземный ход? — удивился Иштван.

— Нет, — покачал головой Сампа Анка, — просто хранилище.

Он взял в руки факел, и все трое осторожно спустились вниз. Там, под полом склада, оказалась небольшая комнатка, заваленная соломой. Апу Ума раскидал ее в стороны, и Иштван увидел необычную статуэтку с головой в виде куба. Она достигала четверти эстадо в высоту и была сделана из чистого золота. Это было то же самое изображение, что украшало куриканчу.

— Это Виракоча. В Куско он стоял в храме, а теперь приходится прятать его здесь.

В голосе вождя слышалась горечь.

«Ничего себе! Фунтов сорок, если не больше».

Апу Ума снова наклонился, и на этот раз из-под соломы показался золотой ларец.

— Здесь изумруды и прочие камни, — пояснил он.

— И ты боишься, что белые все это найдут?

— Да, Амаута. Прошу тебя, придумай способ спрятать все так, чтобы никто никогда не отыскал Виракочу и камни.

— Но ведь тогда и твои люди не смогут их найти.