— Да! — воскликнула Дебора. — Да! В больницу. Сейчас же. Бедный Чарльз. Поехали, Фэйвел. Садитесь в машину.

Миссис Пеналлиган, сцепив руки, смотрела нам вслед. Дебора ехала, стиснув зубы и глядя прямо перед собой. «Для нее Морвенна как дочь, — думала я. — Конечно, ведь Дебора вырастила их с Роком».

— Ребенок, — бормотала Дебора. — Ах, нельзя было позволять ей вести машину! Она ведь стала такой рассеянной. Ах, только бы она не потеряла ребенка!

— Ведь я могла бы сама отвезти ее в Плимут, — сказала я. — И как это я не подумала!

— Или я… Но что ей там понадобилось, в Плимуте?

— Шерсть и образцы для вязания…

Дебора! Меня вдруг как током ударило.

— Дебора! Морвенна ехала не на своей машине. Она взяла мой «моррис»…

Дебора кивнула.

— Она и раньше водила его. К тому же она всегда так хорошо ездила.

Я промолчала. Совпадение ничего не говорило Деборе. Я же сама испугалась своих мыслей. Я постаралась отогнать их. «Мне нельзя поддаваться страху! Я и так стала мнительной. Прежде, чем делать какие-то заключения, надо выяснить причину аварии. А что, если выяснится, что был какой-то непорядок в машине? Разве непременно это должно быть нарочно сделано? В расчете на то, что в машине окажусь я?»

Дебора положила ладонь мне на руку.

— Фэйвел, мы не должны отчаиваться, надо надеяться и молиться, чтобы все обошлось.

Странный это был день, словно пропитанный тяжелым ожиданием и ужасом. Жизнь Морвенны была в опасности, моя, я была уверена, — тоже. Ведь то, что случилось, было частью дьявольского плана, а вовсе не несчастным случаем, и теперь тот, кто подстроил это, должно быть, вне себя от ярости, что в ловушку угодил другой человек.

Один из местных жителей был свидетелем происшествия. Это случилось на Гантер Хилл — довольно пологом, но длинном холме в окрестностях Плимута. Других машин на дороге не было. «Моррис» вдруг потерял управление, выскочил за пределы дороги и врезался в дерево.

В полдень позвонили из больницы, и Чарльз повез девочек повидаться с Морвенной. По просьбе Чарльза мы с Деборой поехали с ними. Было заметно, что он очень волнуется и страшится разговора с врачом.

Морвенна была очень слаба, и нас с Деборой к ней не пропустили. Разрешили зайти только мужу и детям.

Я никогда не забуду лица Хайсон, когда она вышла из палаты: это было белое, как мел, иссохшее лицо маленькой старушки. Ловелла рыдала в голос, но Хайсон не проронила ни слезинки.

Чарльз сообщил, что состояние Морвенны тяжелое и что он останется в больнице, нас же просит отвезти девочек домой.

Всю дорогу мы ехали молча. Я вела машину, а Дебора сидела на заднем сиденье, прижимая к себе с двух сторон плачущую Ловеллу и застывшую Хайсон.