Я улыбнулась.

– Я тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю. – И он нагнулся, чтобы поцеловать мой живот: – И тебя люблю.

Мы еще долго целовались, но волей-неволей мне пришлось возвращаться к реальности.

– У меня на сегодня масса работы. Хочешь погостить у меня денек, пока я не закончу? Закажем доставку…

– А может, ты привезешь свою работу в мой кондоминиум?

Я пожала плечами.

– Или так. Мне нужен ноутбук и несколько папок. Ты хочешь оттуда посмотреть закат?

Грант заглянул мне в самую глубину глаз.

– Я хотел приготовить хороший ужин моей девушке и нашему ребенку. Чем смотреть на закат, я лучше буду любоваться твоим лицом, пока вылизываю тебя с ног до головы.

Слушала бы и слушала, но…

– Грант, ты же пропустил восход. Мне казалось, восход и закат каждого дня напоминают тебе о том, что радости жизни заключены в самых простых вещах?

Грант ласково приподнял мое лицо.

– Так было раньше. Теперь я пришел к выводу, что не все самое лучшее обязательно просто. Хорошее может быть сложным, но прекрасным и стоит любого риска. Мне уже не нужны закаты и рассветы, чтобы верить в счастье. У меня есть ты.

Грант

Айрленд держала меня за руку. Врач, закончив осмотр, сообщил, что все прекрасно, но раз шел второй месяц беременности, медик решил проверить сердцебиение плода.

Я смотрел, как доктор Уоррен выдавил комок геля на плоский живот Айрленд и принялся водить датчиком. На экране появились двигавшиеся тени. Мы втроем смотрели на монитор. Доктор нашел нужную точку, чуть надавил на датчик, и вдруг раздался звук, эхом наполнивший кабинет.

Биение сердца.

У моего ребенка бьется сердце.