– Конечно, мы сделаем это здесь, – сказал я, зажимая ей рот поцелуем.

Она затрепетала под моими руками и поцеловала меня также страстно.

Ноа выгнула спину и закрыла глаза, откинув голову назад. Я целовал ее около уха, в шею и везде, где кожа была оголена. Мне хотелось видеть ее всю, поэтому одной рукой я расстегнул пуговицы на ее рубашке.

– Я говорил тебе, что меня ужасно заводит твоя форма? – сказал я, целуя ее грудь.

– Тебя и всех мужиков на свете, – сказала она, прерывисто вздохнув.

Ноа и ее сарказм. Я прижал ее еще сильнее, и она застонала еще громче. Хорошо, что мы были одни.

– Сейчас я сделаю тебя своей еще раз, – сказал я, пристально глядя на нее.

– Ты мой, а я твоя, – произнесла она и посмотрела на меня. – Я люблю тебя, Ник.

– И я люблю тебя, моя красавица, – прошептал я, погрузившись в ее тело и наслаждаясь ее страстными откликами. – Я безумно люблю тебя, – повторил я, глядя ей в глаза в тот самый момент, когда мы оба достигли пика самого желанного удовольствия в мире.

Остаток дня мы провели на пляже, валяясь на песке и болтая.

– С кем ты целовался в первый раз? – спросила она, лежа на животе и подперев голову руками. Она была так молода и так красива! Мне приходилось сдерживать свое постоянное желание прикасаться к ней.

– С тобой, конечно, – ответил я, любуясь тем, как ветер играет ее волосами, а солнце румянит щеки, и на них еще ярче проступают маленькие веснушки.

Она закатила глаза.

– Нет, ну правда, – настаивала она, не обращая внимания на прядь волос, которая лезла ей прямо в глаза.

Я протянул руку и осторожно заложил эту прядь ей за ухо.

– Ты уверена, что хочешь это знать? – спросил я ее и увидел, как она нахмурилась. Я рассмеялся. – Ладно, но ты будешь смеяться. Это была Дженна. – в конце концов признался я.

– Нет! – произнесла она, широко открыв глаза. – Ты шутишь? Серьезно?

– Мы были совсем детьми, она была моей соседкой и единственной подругой, и мы хотели узнать, что же это такое. Мне показался поцелуй чем-то странным, а Дженна сделала кислую мину и поклялась, что никогда больше никого целовать не станет.

Ноа засмеялась. Я вздохнул с облегчением, увидев, что мое признание не вызвало у нее негативной реакции.

– А ты? – спросил я, чувствуя некоторую неловкость.