Да, её страх за меня — это все свидетельство чувств, вот только я таким образом их добиваться не хотел.

Когда бинты отлепляются от ран — мне приходится стиснуть зубы. Даже насквозь пропитанные хлоргексидином они все равно присохли к поверхности рассечений.

Викки чуть бледнеет, закусывая губу. Раны выглядят неприятно, хотя лично я так и не смог осознать их как дырки именно в моем теле. Даже болезненность при движении воспринимается своей, а глядя на швы я испытываю только бесконечное отчуждение. Викки же смотрит с другой точки зрения, но её мужество неоспоримо — сначала она осторожно обмывает края подкравливающих ран, потом бережно проходится по ним тонкими пальчиками, смазанными мазью с антибиотиком.

— Я мог бы сам.

— Не говори ерунды, — мне достается редкой остроты взгляд, — все, теперь бинтуем.

Бинт ложится на мой живот, слой за слоем, плотно и качественно. Кто-то кажется практиковался в бинтовании...

Первое, что я делаю после этой процедуры — ловлю Викки за подбородок и без лишних реверансов вовлекаю её в поцелуй. Слепну на несколько секунд, отключаюсь от боли, от звуков всего остального мира. Как сквозь вату слышу как Викки тихо чувственно постанывает, ощущаю как её ногти впиваются мне в шею.

Да, моя милая, я тоже скучал…

Так скучал, что даже удивлен, что не сдох. Правда, ничего удивительного в том что я не сдох нету — какой бы сладкой она не была во сне, в жизни она гораздо слаще.

— Эй-эй, ковбой, полегче, — когда я начинаю тихонько подталкивать Викки в постели за её спиной, она в ответ только хихикает и ловит мои ладони, — пока не снимут швы — у тебя медотвод. Врач сказал мне, что это строго. Мне не нужно, чтоб ты умер в моей постели, ясно?

— А вот я нахожу этот вариант заманчивым, — я не теряю надежды, — Ви, может все-таки…

— Нет! — категорично дергает подбородком моя несносная кошка, — мне как потом от твоего хладного тела избавляться?

— Викки, ну ты же юрист, ты найдешь способ.

Она смеется. Она смеется и мне хочется хохотать с нею вместе. Правда, я терплю — в конце концов нужно уважить желание Викки, и не умирать прямо тут и прямо сейчас.

— Интересно, что я такого сделал, что судьба подарила мне тебя? — задумчиво произношу я после недолгой паузы.

— Не знаю, — Викки тоже строит озадаченную мордашку, — может ты в прошлой жизни был святым, Ветров?

— Я? Святым?

— Да, согласна, идея не очень реалистичная. Но просто у меня нет других вариантов.

Я снова ловлю в свой плен её губы, просто не в силах нацеловаться с нею впрок.

Три удара сердца, четыре, пять…