— Тогда давай, что есть. Вино, шампанское… О, шампанского у тебя нет? Отметим курточку. Господи, что они еще там творят?! Меня этот ребенок уже доконал!

Мирные крики из комнаты сменили какой-то грохот, не совсем мирные вопли и чей-то рев. Потом к нам на кухню влетел Тошка и начал ябедничать:

— Это не я, это Саня, я вообще в другом конце комнаты был.

— Что — не ты?

— Вазу разбил — не я. Санька налетел на стол, все и свалилось. Свечки мы подобрали, а вазу — уже нет.

— Какую вазу?

— Ту, что на столе стояла. Мам, ну вы его не ругайте, он же маленький.

За Тошкиной спиной ревел Санька, на всякий случай демонстрируя раскаяние. А вдруг и правда накажут?

— Антон! Ребенка я ругать не буду. А вот тебе точно влетит. — Я вылезла из-за стола, Людка — за мной. Надо все-таки посмотреть, что они там натворили. — Вы во что играли?

— В «панас». Это он захотел.

— Антон, будь мужчиной. Прячешься за малыша. Позорище!

— И ничего я не прячусь. Я правду говорю, — надулся Тошка. — Я вообще в «Контр-страйк» играл. А он ныл, что ему скучно. Я ему не нянька.

— Нет, ты посмотри, что они сделали. Они же Венькину вазу разбили, — рявкнула Людка. — Я этому паршивцу сейчас все уши оборву. А ну, иди сюда.

Санька быстренько среагировал на мамино приказание, тут же спрятавшись за мою спину. Решил, что так безопаснее.

— Жан, я тебе найду точно такую, — Люда явно расстроилась.

— Перестань. Дети есть дети. Тем более — виноват всегда старший. Знаешь, сколько мои посуды перебили? На пару хозяйственных магазинов хватит.

— Ты не понимаешь, это же не просто ваза, это — символ. Теперь она осталась одна. Нужно срочно найти парную.

— Люд, не бери в голову. Считай — Провидение подсказывает: не найти мне счастья в личной жизни. Сама понимаешь: устами, то есть руками, ребенка…

— Никогда так не говори — накличешь. Вот посмотришь, я найду замену.