— Веник, привет! Ты где был целую неделю? У меня игра новая. Бомбезная. Идем, покажу.

Если уже Тошка считает себя вправе обзывать Веника «веником», значит, пора вмешиваться мне. В конце концов, правила хорошего тона и понятие вежливости еще никто не отменял.

— Антон! Ты как с Веником разговариваешь?! Ой! Веня, прости, пожалуйста, я с ними совсем одурела. А сам ты чего разрешаешь им себя обзывать?! И вообще, куда ты пропал?

— Я на работе восстанавливался. Побегать пришлось. Столько справок, чтоб как-то прогулы замазать. Ничего, все нормально.

— Что за справки? Где ты их взял?

— Великая вещь — мамочкины связи. Ну, хоть для пользы дела.

— Ну и чем кончилось?

— Завтра выхожу на работу. Все вернулось на круги своя. Почти.

— Почему это — почти?

— А многое все-таки изменилось. И я очень рад этому.

— Венька, ну сколько можно тебя ждать? Я уже загрузил, иди, — проорал Тошка из комнаты.

Я пришла к ним минут через пять. Тошка увлеченно забрасывал США ядерными бомбами Китая и токсическими отходами ГЛА. Вениамин сидел рядом с весьма грустным видом.

— Веня, что случилось?

— А?

— Ты только что улыбался, а теперь… Что такое?

— Вам не понравилось? — Он кивнул на столик с фиалкой. — Убрали?

— Венечка, извини. Ты про вазу? Дети разгрохали. Нечаянно. Не обижайся.

— Не «дети», а этот Санька. Опять на меня все сваливаете. Вень, не слушай маму, — пробурчал Тошка, не отрываясь от игры. — Мы у нее всегда виноваты.

— Разбили, да? А если я еще такую же найду, поставите?

— Вень, поставим, конечно. Только — делать тебе нечего, кроме как вазы искать. Не выдумывай.