Честно говоря, я бы тут на полу и осталась. Вставать нет никаких сил. Тем более, что тут тепло… И легли уже, кажется, все… Свет выключили…

— Вень, ты что? — Неужели я и правда заснула, сидя на корточках под дверью? Не заметила, как он подошел. — Ты что не спишь? Тебе постелили?

— Давай, я тебя отнесу? А то сидя спать неудобно. Да еще — на полу.

— Издеваешься?

— Нет. Пойдем. Не хочешь, чтобы я тебя отнес — вставай. Ну же…

Почему-то усталость, как накатила волной, так и схлынула. Зато только сейчас дошло, в какие неприятности я едва не вляпалась. И только сейчас начало трясти. От страха. Это у меня свойство организма такое — все воспринимать с запаздыванием. И опасность оценивать — тоже с запаздыванием.

За незадернутыми шторами все еще падал снег. Такой — отсюда — мягкий, спокойный. Такой добрый. Из окна теплой комнаты — снег. Это красиво. Чтобы не очень заметно дрожать, я вцепилась в подоконник.

— Ты не зажигай свет. Иди, Веня, иди ложись. Пожалуйста.

На плечи сзади легли две теплые ладони.

— Венька, ложись. Я тоже сейчас. Только постою немножко.

— До сих пор холодно? Закутать?

— До сих пор — нервишки. Это пройдет. Водку люди пьют в таких случаях.

— Нельзя. А то я не помню, как тебе плохо было.

— Когда?

— С сантехниками. Никакой водки. Иди сюда.

Я и не сообразила как-то, что уже не просто ладони Венькины у меня на плечах, а он обнимает меня, а я и не думаю сопротивляться. Наверное, тормознутость моя. И потом, меня так давно никто не обнимал… Я просто забыла, как это — чувствовать мужские руки на своем теле… Мужские?

— Венька! Ты… — Я аж растерялась от осознания ситуации. — Венька, ты что?

— Иди ко мне.

Он развернул меня лицом к себе, и я оказалась в кольце сильных рук, крепко прижимающих меня к… Господи! Если минуту назад эти объятия еще можно было расценивать как дружеские, то теперь… Провалиться бы в безвременье вот так, с ним, и остаться там…