Замолкает.

Я чувствую усилие, которое он делает над собой, пряча всё под броню. И снова сфинкс! Спокойный, чуть заторможенный взгляд…

Но внутри у меня всё леденеет, сердце колотится в рёбра, а в животе пульсирует болью.

Отыскиваю рукой стену, чтобы удержать себя в вертикальном положении.

Его руки тут же подхватывают меня.

– Всё, всё… – шепчет он, прижимая меня ближе. – Как скажешь.

Куда уж хуже, но после этих слов, блять, становится гораздо хуже!

Не в силах выслушивать всё это, я запечатываю его рот ладонью, заставляя молчать. И делаю усилие над собой, чтобы обнять его.

Обнимаю за шею, прижимаясь к его губам через свою руку.

Что происходит? Я пытаюсь понять.

И, стараясь говорить ровно, объяснить ему:

– Хочешь – целуй. Но не смей облучать меня своей виной и извиняться за то, что чувствуешь, – перехожу на шёпот, голос дрожит. – Это ужасно. Не делай этого больше. Это гораздо хуже, чем… просто… когда ты…

Отстраняется от моей ладони.

– Прости! – сжимает меня, снова извиняясь, и я со злостью слегка заряжаю ему кулаками в грудь.

– Блять… – психует он. – Я понял. Никаких извинений.

– Как ты… всё это … чувствуешь? – собираюсь я духом.

Нужно об этом поговорить. Хреново он справляется.

– Женечка… – качает отрицательно головой.

– Говори! – раздражённо шлёпаю его по груди ладонями. – Мне нужно.

С тихим стоном выдыхает, и его взгляд плывёт куда-то мимо моих глаз. Губы искажаются в горькой улыбке.