– Как?.. Сильно. Пронизывающе. Очень больно. Удушающе. Но и сладко тоже… И всё время хочется сказать тебе. Невыносимо хочется.

– Почему я не чувствую этого «сладко»?! Только больно и удушающе!

– «Сладко» – это послевкусие боли. Думаю, ты выплёвываешь, не успевая распробовать.

– Да?... – хмурюсь я, дыша глубже и пытаясь преодолеть то самое удушение. – Обидно…

– Обидно?

– Обидно, что такое изысканное блюдо, как твои чувства, никем не будет съедено.

Иногда я ненавижу свою тотальную эмпатию!

– Увы, – отводит он опять взгляд.

Обхватив ладонями за скулы, разворачиваю его лицо обратно к себе:

– Так… – нервно и рвано выдыхаю я. – У меня ещё один подарок для тебя!

Пытаясь собраться внутренне, обвиваю его руками и прижимаюсь сильнее, пряча лицо у него на шее: – Скажи мне это.

Открываюсь, насколько могу. От ужаса выхватить ещё этой жести хочется истерично смеяться.

Каменеет.

– Давай…

Его губы ласково скользят по моим волосам.

– Нет.

– Олег… Я чувствую каждый раз, когда у тебя возникает потребность сказать мне это, и когда ты тормозишь себя… – меня передёргивает на секунду от воспоминаний этих убийственных ощущений. – Это в разы больнее и тебе, и мне.

Выпустив меня из объятий, он отворачивается к окну. Опирается руками на подоконник.

– Если ты заставишь – буду говорить. Но… говорить ЭТО человеку… ТЕБЕ… Зная, что ты просто зажмуришься и перетерпишь… Не делай со мной этого, Женечка!

Обессилев, я оседаю на пол и кладу голову на кровать. Оборачивается и вздрагивает, увидев меня на полу. Присаживается рядом.