Со временем у нее появились клиенты, которых интересовала не ее киска, а голые дети.
Или, скорее, один клиент.
Или, скорее, один клиент.
Он приходил в ночи, когда мы спали, и заставлял нас раздеваться. Когда Нокс плакал, она била его и говорила, что либо мы делаем, как велено, либо не идём в школу.
Он приходил в ночи, когда мы спали, и заставлял нас раздеваться. Когда Нокс плакал, она била его и говорила, что либо мы делаем, как велено, либо не идём в школу.
Так что мы делали это.
Так что мы делали это.
Мы снимали одежду и стояли в темноте, пока этот мужчина издавал звуки мастурбации.
Мы снимали одежду и стояли в темноте, пока этот мужчина издавал звуки мастурбации.
Конечно, тогда я ничего не знала об этом факте. Я была так наивна, что сказала Ноксу, что, может, ему больно. Мой брат велел мне заткнуться, потому что он понял, что происходит, раньше, чем я смогла. Его невинность была украдена раньше, чем моя.
Конечно, тогда я ничего не знала об этом факте. Я была так наивна, что сказала Ноксу, что, может, ему больно. Мой брат велел мне заткнуться, потому что он понял, что происходит, раньше, чем я смогла. Его невинность была украдена раньше, чем моя.
Затем этот клиент исчез, и на этом все закончилось. Я думала, что все закончено.
Затем этот клиент исчез, и на этом все закончилось. Я думала, что все закончено.
Я ошибалась.
Я ошибалась.
Однажды ночью я спала и почувствовала что-то мокрое и горячее на своей одежде.
Однажды ночью я спала и почувствовала что-то мокрое и горячее на своей одежде.
Утром я в слезах пошла к маме, умоляя ее помочь мне. Она просто вымыла меня и сказала, чтобы я не двигалась и не плакала. Если бы я заплакала, она бы вышвырнула меня и Нокса вон, чтобы этот человек взял с собой.
Утром я в слезах пошла к маме, умоляя ее помочь мне. Она просто вымыла меня и сказала, чтобы я не двигалась и не плакала. Если бы я заплакала, она бы вышвырнула меня и Нокса вон, чтобы этот человек взял с собой.
В тот день я перестала плакать.