Тот не сопротивлялся, но был мрачнее тучи, да еще и на пределе терпения: дергающиеся желваки, глаза, налившиеся кровью, и взъерошенные волосы на макушке.

Рината завела его в свой кабинет и закрыла жалюзи на стенах, выходящих в коридор.

— Садись, Кирилл, — мягко дотронулась она до его пальцев, когда тот не сдвинулся с места.

Он отдернул руку и нервно прошел к темному окну. А потом резко скинул с себя пиджак и швырнул его в сторону.

Маевская спокойно налила стакан воды, поставила его на край стола, ближе к Кириллу, и прошла к красному диванчику, до которого не долетел пиджак. Подняв его и аккуратно повесив на подлокотник, она присела, закинула ногу на ногу и по-дружески сказала:

— Ты часто признаешь, что я умею давать полезные советы…

Барховский долго тяжело молчал. А когда его грудь перестала бешено вздыматься, тихо произнес:

— Почему там, где все предельно ясно и понятно, должно быть так сложно?

Рината проницательно улыбнулась и сплела тонкие пальцы в замок на одном колене.

— Давно у тебя это с ней?

— Через две недели после знакомства, — нехотя ответил тот.

— О-о, так вот почему она сама не своя была, когда вы пересекались в офисе?

— Вышло из-под контроля…

— Ну… страсть и нельзя контролировать, — усмехнулась Рината.

— Я не просто ее хочу! — раздраженно бросил Кирилл и скрестил руки на груди.

Маевская беззвучно улыбнулась и замолчала.

— Я, наверное, на идиота похож, — процедил Кирилл и умыл лицо ладонями. — Особенно после того, что было на кухне…

— Ты еще сомневаешься? — засмеялась Рината. — Я тебя таким уж и не помню… Ты так кричал на Валентину, когда она повисла на тебе и слезами захлебывалась. Вот уж любоф, так любоф…

Тот мрачно покосился на нее сквозь пальцы.

— Ты чего такой напряженный? После истерики этой куклы, что ли? Да успокойся, потреплются немного и забудут. Ты прекрасно поставил ее на место. Уверена, она к тебе и на пушечный выстрел не подойдет.